— Наверное, все было гораздо проще, — сказал Армстронг. — Я спросил сегодня утром Роджерса, чем болела мисс Брейди. Ответ пролил свет на многое. Не буду входить в медицинские тонкости, скажу только, что при некоторых сердечных заболеваниях применяется амилнитрит. Когда начинается приступ, разбивают ампулу и дают больному дышать. Если вовремя не дать больному лекарство, это может привести к смерти.
— Уж чего проще, — сказал задумчиво Ломбард, — а это, должно быть, огромный соблазн.
Доктор кивнул головой.
— Да им и не нужно ничего делать — ни ловчить, чтобы раздобыть яд, ни подсыпать его — словом, им нужно было только ничего не делать. К тому же Роджерс помчался ночью за доктором — у них были все основания думать, что никто ничего не узнает.
— А если и узнает, то не сможет ничего доказать, — добавил Филипп Ломбард и помрачнел. — Да, это многое объясняет.
— Простите? — удивился Армстронг.
— Я хочу сказать, это объясняет, почему нас завлекли на Негритянский остров. За некоторые преступления невозможно привлечь к ответственности. Возьмите, к примеру, Роджерсов Другой пример, старый Уоргрейв: он совершил убийство строго в рамках законности.
— И вы поверили, что он убил человека? — спросил Армстронг.
Ломбард улыбнулся:
— Еще бы! Конечно, поверил. Уоргрейв убил Ситона точно так же, как если бы он пырнул его ножом! Но он был достаточно умен, чтобы сделать это с судейского кресла, облачившись в парик и мантию. Так что его никак нельзя привлечь к ответственности обычным путем.
В мозгу Армстронга молнией пронеслось: «Убийство в госпитале. Убийство на операционном столе. Безопасно и надежно — надежно, как в банке…»
А Ломбард продолжал:
— Вот для чего понадобились и мистер Оним, и Негритянский остров.
Армстронг глубоко вздохнул.
— Теперь мы подходим к сути дела. Зачем нас собрали здесь?
— А вы как думайте — зачем? — спросил Ломбард.
— Возвратимся на минуту к смерти миссис Роджерс, — сказал Армстронг. — Какие здесь могут быть предположения? Предположение первое: ее убил Роджерс — боялся, что она выдаст их. Второе: она потеряла голову и сама решила уйти из жизни.
— Иначе говоря, покончила жизнь самоубийством? — уточнил Ломбард.
— Что вы на это скажете?
— Я согласился бы с вами, если бы не смерть Марстона, — ответил Ломбард. — Два самоубийства за двенадцать часов — это чересчур! А если вы скажете мне, что Антони Марстон, этот молодец, бестрепетный и безмозглый, покончил с собой из-за того, что переехал двух ребятишек, я расхохочусь вам в лицо! Да и потом, как он мог достать яд? Насколько мне известно, цианистый калий не так уж часто носят в жилетных карманах. Впрочем, об этом лучше судить вам.