, но очень редко в миссионерских сценах. Известно, что Златоуст, проповедуя готам, «использовал переводчика, сведущего в обоих языках»
[1008]. В Житии Лазаря Галесиота упоминается, что «архиепископ Эфесский, крестив одного отпрыска Агари (т. е. араба. —
С. И.), послал его [к святому] вместе с переводчиком (μετα έρμηνέως)»
[1009] — можно предположить, что тот же переводчик присутствовал и при катехизации. Через переводчиков общался с пленными аварами и св. Панкратий (ср. с. 118), пока они не обратились. Однако не следует забывать, что во всех перечисленных случаях речь шла об имперской территории, а не о составе миссионерских посольств
[1010].
На основании косвенных признаков можно предположить, что в подобных целях использовались не византийские переводчики, а христиане из местных или соседних родственных по языку племен. Такой вывод напрашивается, если анализировать самый ранний пласт христианской лексики языков Восточной Европы: так, древнейшие христианские термины в венгерском языке — славянского происхождения (см. с. 194), в аланском — грузинского и т. д.[1011] Видимо, это не были профессиональные переводчики, что наверняка затрудняло контакт грека–миссионера с варваром–неофитом.
V
Самым главным вопросом для миссионера было — что, помимо малопонятных религиозных рассуждений, он мог предложить варварам? Чем их заинтересовать? Разумеется, он привлекал к себе внимание чудесами; конечно, излечивал от болезней. Вот какой рассказ мы находим у Феофилакта Симокатты: как‑то персидский царь Хосров отправил своему союзнику византийскому императору Маврикию тюркских пленных, захваченных им в битве. «На лбу у этих пленников был вырезан знак страданий Господних… крест. Император стал спрашивать, что означает для варваров этот знак. Они ответили, что получили его от матерей: когда у живших на востоке скифов разразилась сильная моровая язва, то по настойчивому совету некоторых из христиан они острием накололи на лбу мальчиков этот знак (τινας έδέησε τών Χριστιανών είσηγήσασθαι τούτω δήτα τώ τύπω τών μειράκιων έγκεντηναι τα μέτωπα). Так как варвары не отвергли данного предложения, они получили спасение благодаря этому совету»[1012]. Скорее всего, упомянутые христиане, жившие среди тюрок, были монофиситами, — но ясно, что помощь при эпидемиях должна была в любом случае настраивать варваров в пользу миссионера.
За неимением греческих данных, обратимся к сведениям об армянском миссионерстве. В середине VI в. сирийский автор Захария Ритор рассказывает о появлении христианства среди гуннов в прикаспийских степях. Эти народы, рассказывает Захария, «живут в палатках и питаются мясом скота, рыбой, мясом диких животных, они живут за счет своего оружия. После того как от ромеев были уведены пленные и приведены к гуннам, они оставались в их земле 34 года. Тогда к человеку по имени Кардост, епископу в земле Арран, явился ангел, как сообщил нам этот епископ…»