— Я пытаюсь, Грегуар.
Адамберг вспомнил старика Грегуара, сидящего за древним трухлявым столом, вооружился лупой и вернулся к фотографиям. Бородавка была хорошо видна, разные ноздри тоже. Память старого кюре работала безотказно, как объектив телекамеры. Если бы не разница в возрасте, упомянутая врачом, можно было бы сказать, что призрак Фюльжанса скинул наконец саван. Его вытащили за ухо. Истина в том, сказал он себе, рассматривая фотографии судьи, сделанные в день выхода на пенсию, что Фюльжанс всегда выглядел моложе своих лет. Он был невероятно крепок и силен, чего Куртен знать не мог. Максим Леклерк не был обычным пациентом, да и призраком стал необычным.
Адамберг сварил себе еще кофе. Он с нетерпением ждал, когда вернутся из магазина Клементина с Жозеттой. Расставшись с деревом по имени Ретанкур, он нуждался в их поддержке, ему было просто необходимо сообщать им о каждом своем шаге.
— Мы ухватили его за ухо, Клементина, — сказал он, разгружая корзину.
— Слава богу. Это как клубок — потянешь за кончик, размотаешь до конца.
— Разрабатываете новый канал, комиссар? — спросила Жозетта.
— Говорю тебе, он больше не комиссар. Это другая жизнь, Жозетта.
— Отправимся в Ришелье, Жозетта. Будем искать фамилию врача, который шестнадцать лет назад подписал свидетельство о смерти.
— Разве это работа! — с недовольной гримаской вздохнула хакерша.
На то, чтобы найти терапевта, Жозетте понадобилось двадцать минут. Колетт Шуазель стала лечащим врачом судьи после его переезда в город. Она осмотрела тело, поставила диагноз «остановка сердца» и выписала разрешение на захоронение.
— Адрес ее есть, Жозетта?
— Она закрыла кабинет через четыре месяца после смерти судьи.
— Ушла на пенсию?
— Нет. Ей было сорок восемь лет.
— Замечательно. Теперь займемся ею.
— Это будет труднее, у нее очень распространенная фамилия. Но сейчас ей всего шестьдесят четыре, возможно, она еще практикует. Посмотрим профессиональные справочники.
— И судебный архив. Поищем следы Колетт Шуазель и там.
— Если она была осуждена, то права на медицинскую практику ее лишили.
— Вот именно. Поэтому мы будем искать в оправдательных приговорах.
Адамберг оставил Жозетту с ее лампой Аладдина и пошел помочь Клементине — она чистила овощи к обеду.
— Она проскальзывает мимо ловушек, как угорь под камнями, — сказал Адамберг, садясь.
— Ну, это же ее профессия, — откликнулась Клементина — она понятия не имела, как сложны махинации Жозетты. — Это как с картошкой. Важен навык. Старайтесь.
— Я умею чистить картошку, Клементина.
— Нет. Вы плохо вычищаете глазки. Нельзя их оставлять, они ядовитые.