Руководила выгрузкой мама Оксана.
Все старались как могли, зная, что если кто-то из нас хотя бы неосторожно поставит, уже не говоря о том, что уронит драгоценный инструмент, то всему наступит конец. Брат не простит этого Илику и запретит ему иметь дело с нами как с не справившимися с обязанностями.
Потом мы долго поднимали рояль по гнилой лестнице в квартиру, потом вносили в дверь, стараясь ничего не задеть и «чтобы осторожно возле умывальника».
Потом мы долго не могли приделать ножки.
После этого мама Оксана закатила такой пир с селедкой под шубой и форшмаком, что мы готовы были выгружать рояли хоть каждый божий день.
Дома Илика никогда не было, если судить по ответам мамы Оксаны и папы Авангарда по телефону.
— Он только что вышел с собакой. В магазин. Позвонить из автомата. У нас телефон не работает.
И только когда я называл свое имя, он тут же возвращался.
Я привязался к нему, как ко всему этому.
…Самолет снижался. Я так и не заснул. Сегодня впервые в аэропорту не будет Люды.
Люда стояла у ворот, над которыми висел указатель: «Выход в город». Она встречала своего студента. Он летел в одном самолете со мной. Был на апробации кандидатской. Он, оказывается, много слышал обо мне. Костюм, галстук, пахнет хорошим лосьоном.
Мне очень хотелось побриться.
С этого дня мой бас звучал классно. Как на пластинке. Усилитель лежал в кресле, а колонку укутывал бархат бывшего занавеса, ему было отведено лучшее место в нашей комнате. Мы все им гордились и дорожили.
Только Илику «Импульс» не давал спать спокойно.
— Что же получается? На фоне этого аппарата все остальное производит впечатление атависта.
— Атавизма!
— Неважно.
…Мы как раз входили в подъезд дома Илика. Зайдя в комнату, мы остолбенели. Примерно сорок желтых выпученных глаз смотрели на нас с пола. Весь запас яиц, сделанный мамой Оксаной. Мы поняли, чья это работа. Бывший игрушечный щенок, а ныне боксер в подростковом возрасте чувствовал себя прекрасно. Видимо, ему снились сладкие куриные косточки. Он улыбался во сне. Спящий Джим еще больше был похож на своего хозяина, а скептическое отношение к аккуратности он впитал вместе со сгущенным молоком, на котором взрастил его щедрый хозяин. Вывел нас из оцепенения телефонный звонок.
— Меня нет! — Илик собирал яичницу на сковородку, — спроси, кто.
— Его нет. А кто спрашивает?
— А вы кто? — отозвалась трубка знакомыми интонациями.
— А я кто? — спросил я, зажимая трубку ладонью.
— Брат! — ни секунды не сомневаясь сказал Илик, зажигая газ.
— Брат, — я на мгновение почувствовал себя гением из Москвы.