…Слуцкий вернулся в гостиницу. В ресторане ужинать не хотелось.
По дороге зашел в самый простецкий магазин и купил набор продуктов, которыми обожал лакомиться в семидесятых — «любительская» колбаса, сливочное масло, серый хлеб, горчица столовая и тульский пряник. Со сладким чаем — симфония! Так говорила его покойная жена.
Завтра улетит в Воронеж. Там не будет Щербаковых с их жутковатыми проблемами, только он и воспоминания о Лиде. Он принесёт цветы на её могилу и будет рассказывать жизнь своей дорогой жене. Все, что произошло с ним за долгие, долгие годы. Расскажет, как быстро он состарился после её смерти, какая хорошая у них выросла дочь, как нашёл внучку и очень обрадовался. Но всё снова оказалось сложно. Так сложно, что ему не распутать…
— Алло, Дед! Привет! Еле дозвонилась — тебя целый вечер в номере не было.
— Да, девочка, завтра в Воронеж улетаю. Дела кое-какие делать пришлось.
— Так ты самолетом?
— Паровозом-то уютнее, конечно. Но очень уж долго получается.
— Дед! Валерка сегодня на машине домой приехал. Представляешь! Я из окна всю её рассмотрела. Красивая — жуть! Серебряного цвета, салон, Валерка говорит, синий кожаный. В общем, спасибо тебе огромное!
— Сигнализацию-то поставил, как собирался?
— Да. Классная такая. Дистанционная. Уть — и готово. Здорово! Но ты завтра сам всё увидишь. Валерка, как и обещал, будет твоим шофёром, пока ты в Москве. Завтра в аэропорт отвезёт. Не отказывайся, а то он обидится. Во сколько лимузин подавать?
— Ну пускай к восьми утра подъезжает, — не стал возражать Иван Антонович.
— Целую тебя. Возвращайся скорее. Ждать буду…
Без пятнадцати восемь Валерка позвонил Слуцкому и спросил, можно ли к нему подняться, чтобы взять дорожную сумку. Виноватый взгляд, нервное покашливание в кулак и высушенные недосыпом глаза, Иван Антонович заметил сразу, как только Валерка появился на пороге и с мультяшной быстротой стал дрыгать носком ботинка. Он вообще был крайне суетлив: то молнию на куртке теребил, то топил в воротнике подбородок, чтобы через секунду задрать его к потолку, то проверял упругость кроватного матраца и даже воду спускал в унитазе. Наконец его вниманием безраздельно завладели флаконы с парфюмом, расставленные на мраморной столешнице.
— Можно понюхать, Иван Антонович?
— Валяй!
— Обалденный запах!
— Какой именно?
Валерка ткнул пальцем в «Шанель Аллюр».
— А можно пыхнуть разочек?
— Что сделать? — засмеявшись, переспросил Слуцкий.
— Ну… брызгануться.
— Брызганись давай, и поехали.
— Вы не волнуйтесь. Я вас быстро домчу. Ой, запах… Чума!
— Да возьми ты его себе!