— Не лезь не в свое дело, — ответила Сара, проскальзывая мимо сестры.
— Ты же знаешь, что тебе еще рано гулять с мальчиками.
— Ну и что?
Келли закатила глаза.
— Да то, что, если ты встречаешься с мальчиком после школы, и мама узнает об этом...
— Как мама узнает, если ей никто не расскажет?
— Значит, есть о чем рассказывать?
— Ну, да, так я тебе все и выложила.
Келли была обижена.
— А я бы тебе сказала.
— Можно подумать, у тебя есть о чем рассказывать.
— Вредина.
— Кто обзывается, сам так называется, — ответила Сара и заперлась в комнате, где думала о мистере Карре, пока не настало время ужина.
Родители не разрешали Саре и Келли гулять с мальчиками, потому что это помешало бы их учебе. После поступления в университет им собирались позволить ходить на свидания, но ничего серьезного, ничего, что отнимало бы слишком много времени. Женщины не могут позволить себе отвлекаться на романы, пока не продвинутся в карьере. Это не смущало Келли, которая собиралась через несколько лет стать адвокатом, а когда ей исполнится тридцать, выйти замуж за другого адвоката, после чего, в возрасте тридцати двух и тридцати пяти лет, произвести на свет еще двух адвокатов. Она не хотела ставить себя в такое положение, когда кто-либо мог бы упрекнуть ее в том, что она зависит от мужчины. Как и их мать, Келли вступит в брак, основываясь на совместимости жизненных целей, что, как знают все умные люди, является единственным основанием для брака, который будет продолжиться после окончания медового месяца.
Сара не понимала, в чем все это касается лично ее. Ей было четырнадцать, у нее была чистая кожа и блестящие каштановые волосы до пояса. Она прочла больше книг, чем кто-либо из ее знакомых, говорила по-французски бегло и по-японски с заминками. У нее было три сексуальных сношения, она испытала три оргазма и была так влюблена и любима, что, стоило ей попытаться думать о чем-то другом, у нее начинала кружиться голова. Все в порядке; ей не обязательно думать о чем-то другом. Обычные мысли для обычных людей. А она необычная. И никогда не собирается стать обычной.
Вскоре им стало не хватать тесного заднего сиденья «фолкона» мистера Карра, к тому же слишком много времени тратилось на дорогу и парковку; они стали встречаться в школе. Встречаться в классе было слишком рискованно, говорил мистер Карр, но он обыскал школу и нашел несколько других мест.
Была библиотека кафедры английского языка, которой никогда не пользовались после занятий, но она была на том же этаже, что и учительская, так что любовью приходилось заниматься тихо. Складское помещение в саду было безопаснее — это был сарай, отделенный от школьных строений грядками, на которых учащиеся выращивали овощи, — но там было душно и хранились удобрения, запахом которых их тела пропитывались на много часов. Физкультурная раздевалка для мальчиков была превосходна — далеко от основных помещений, запирается, с кафельными полами, звук шагов по которым раздавался достаточно громко, чтобы Сара и мистер Карр, услышав его, успели сбежать через заднюю дверь, — но ею пользовались после занятий физкультурой каждый день, кроме понедельника. Была и столовая (она пустовала каждый вечер, но до нее трудно было добраться, не попавшись на глаза дюжине учителей и учеников), и зал (тут надо было успеть до пяти тридцати, когда начинался урок танцев).