Меня к ней влекло, и я не особо старался себя обуздать. Я из тех, кто, словно кошка, признаёт себя виновным, лишь когда застукают. Кроме того, было совсем несложно заехать к ней по пути домой или даже нарочно сделать крюк. В округе практиковали три врача, да еще я обслуживал большой район на юге Англии, так что работал без расписания. Бывало, я звонил – удостовериться, что Роза дома и расположена поболтать, и оттого часто общался с евреем-актером, единственным владельцем телефона. Похоже, роль посланника его не тяготила, а Роза почти никогда не отказывала мне в визите. При встрече она целовала меня в обе щеки, что мне нравилось, хоть и было не очень по-английски. Теперь-то многие переняли континентальные манеры и лижутся даже со смертельным врагом.
На устрашающе грязной плите Роза варила крепкий черный кофе, в «гостиной» мы усаживались по бокам газового камина, и хозяйка, дымя сигаретой, повествовала о своей жизни. Нынче сам поражаюсь, каким терпеливым слушателем я был, но, сказать по правде, истории эти интересовали меня не меньше самой рассказчицы. Я много чего узнал. Удивительно, однако жена ни разу не учуяла, что я весь пропах табачным дымом. Вообще-то она уже давно перестала меня замечать. Супруга тратила мои деньги, а в остальном я ее ничуть не интересовал и потому, невзирая на все мои щедроты, был призраком в собственном доме.
К счастью, я никогда не курил; лет в двенадцать попробовал, и меня стошнило. Много моих знакомцев приняли тяжкую смерть от курения, и будь моя воля, всех табачных фабрикантов и торгашей я б расстрелял по обвинению в массовых убийствах.
Было бы лучше, если б я не втюрился так безоглядно. Да, пожалуй, я влюбился – а как еще это назвать? Я не понимаю, что такое влюбленность, хотя, думаю, пару раз это со мной случалось, уж с Розой-то явно. Медицинские справочники и документальные телефильмы ничего не разъяснят. Давеча пришла мысль, что любовь – нечто противоестественное, что познается через кинокартины, романы и песни. Как отличить любовь от похоти? Ну, похоть все же понятна. Так, может, любовь – изуверская пытка, придуманная похотью?
Сомневаюсь в точности слова, но, конечно, я был очарован. Возможно, потому, что имел дело с проституткой. В моем мирке это было невероятной экзотикой. Все равно что дружить с коброй или пумой. Я млел от собственной отваги. Казалось, меня уносит куда-то вдаль.
Надо же, как странно: я превратился в Розиного двойника и теперь рассказываю ее байки. Стал ей превосходной заменой. Знаете, прям неймется поведать о ней, словно ее судьба важна не только мне. Я знаю ее дом под Белградом, будто сам в нем жил. Нет, я никогда там не был, но Розины воспоминания храню, как свои собственные.