Кайлоран не пила крепких спиртных напитков, поэтому лишь плеснула себе в бокал вина и, устроившись на диване, стала ждать, что будет дальше.
Ждать пришлось недолго.
Серые глаза пристально смотрели на нее.
— Кайлоран, мне надо уехать, — сказал он.
— Куда ты хочешь поехать?
— В Лондон.
— Уж не собираешься ли ты вернуться к работе? — тревожно спросила она.
Это было в его стиле. Всего несколько часов назад он восстановил свою память и тут же бросается в самую гущу жизни.
— Нет, не сразу. Сначала мне нужно побывать у врача, чтобы он меня хорошенько обследовал.
— А потом?
— Я еще не решил.
Значит, опять «я», а «мы» уже исключается? Она хотела спросить, когда они увидятся снова, но промолчала. Она не станет упрашивать или умолять его. Он сам должен решить, если захочет.
— Когда ты уезжаешь?
Он снова взглянул на часы:
— Я еще успею на последний поезд.
— Я могу тебя подвезти. Он покачал головой:
— Спасибо, не нужно. Очень любезно с твоей стороны, Кайлоран, но… я и так слишком долго злоупотреблял твоей добротой.
Злоупотреблял? Словно гость, который приехал с визитом и случайно задержался.
— Тогда тебе нужно собираться, — спокойно сказала она, ставя на стол, едва пригубленный бокал. — По крайней мере, позволь мне довезти тебя до станции.
Кайлоран подождала, пока он соберет все вещи, которые она привезла для него из Лондона. Она договорилась с его секретарем, чтобы всю его срочную почту пересылали к его поверенному. Кайлоран не изменила этот порядок и тогда, когда Адам начал поправляться, — чтобы не нарушать спокойную и мирную жизнь.
Она хотела расспросить его о многом, но не желала добавлять забот его и без того измученной голове.
Он спустился вниз с большой сумкой в руке.
— Готов? — спросила она, бодро улыбнувшись. Зная, как многим ей обязан, Адам начал:
— Кайлоран…
Не желая слушать его вежливые слова благодарности, словно она престарелая, уважаемая родственница, Кайлоран перебила его:
— Не нужно ничего говорить, Адам. Молчи.
— Но я хотел поблагодарить тебя…
— Не нужно, — сердито повторила она. — Мне не нужны слова благодарности. Я делала все от души и с радостью. Я всегда готова помочь любому, кто попал в беду.
Он рассеянно кивнул. Вот и наступил последний миг. Он мог бы обнять и поцеловать ее, но разве это не растянуло бы мучительные минуты прощания? Нельзя жить, если чувствуешь, что из твоей жизни выпала какая-то ее часть. А именно так он и чувствовал себя в тот момент.
— Смотри, мы можем опоздать на поезд… Расставания всегда так мучительны, думала она. Оставалось только надеяться, что поезд придет вовремя и ей не придется стоять в ожидании на перроне вместе с Адамом, глотая слезы.