Однажды полушутя-полусерьезно Саймон принялся обвинять ее, что она настраивает детей против родного отца. И вдруг наткнулся на свирепую отповедь со стороны старой женщины:
— Я не допущу, чтобы хоть один из моих подопечных ангелочков погубил свою невинную душу! — заявила она.
— Ах, так вот значит как вы обо мне думаете! — вызывающе отвечал Саймон.
— Лгать не приучена, — решительно отрезала в ответ Нэни.
А Фенела с годами все сильнее напоминала свою покойную мать. Саймон часто вздрагивал, как от внезапной внутренней боли, неожиданно сталкиваясь где-нибудь с дочерью или наблюдая, как она входит в комнату.
Для полного сходства не хватало только одного — рыжей шевелюры, ибо Фенела уродилась темноволосой, а Саймон положительно был не в состоянии признать и оценить женскую красоту иначе как только в обрамлении огненных локонов.
My тоже родилась темноволосой, однако тип ее внешности разительно отличался от облика старшей сестры. С самого рождения My представляла собой именно то, что Нэни обычно называла «малышка с картинки».
Реймонд однажды высказался: «My — это настоящая коробочка с шоколадками: с большими такими, сладкими, с нежной начинкой, а коробочка еще вдобавок сверху перевязана широченными и самыми гладкими на свете атласными лентами!»
Перед очарованием My не мог устоять никто, и она счастливо упивалась всеобщим вниманием, словно ласковый котенок.
Появление Тимоти и Сьюзен после свадьбы отца с Айниз в 1936-м в сущности мало изменило жизнь семьи. Очередной брак Саймона Прентиса не имел для его детей ровным счетом никакого значения.
После смерти Эрлайн бесконечно много женщин в той или иной роли появлялись в жизни Прентиса и уходили; так что одной больше, одной меньше — какая разница? Пускай даже отцу и вздумалось надеть на ее безымянный палец золотое колечко…
Разумеется, до жителей округи доходили смутные скандальные слухи о Саймоне Прентисе, но человеку с его именем заранее прощалось все: ведь гений, не кто-нибудь!
Однако трогательному дружелюбию жителей графства пришел конец, стоило самому Саймону Прентису поселиться в Фор-Гейбл. Сразу же по его прибытии возникла масса сплетен, одна невероятнее и злее другой. Большинство из них не имело под собой ни малейших оснований, но многие, — увы! — были чистой правдой.
Одна из таких историй, от которой у каждого нового слушателя неизменно захватывало дух, произошла с местной видной церковной деятельницей, леди Коулби. Эта престарелая дама, владелица ближайшего поместья и одна из влиятельнейших персон в округе, однажды решила навестить соседа.