- Я сказал, чтобы он искал себе нового сына. – И замолчал. И Сашка замолчал.
Тишина. Тишина наполнялась неловкостью. Такой тяжёлой и тягучей, как резиновая жвачка. И чтобы её разогнать, Тошка быстро зашептал, не поднимая глаз:
- Шурка, я не знаю, как теперь мириться…
Друг вздохнул.
- Мне кажется, что если я извинюсь, то он примет это, как согласие… Я совсем дурак, да?
- Конечно, – сказал друг. И как-то непонятно посмотрел на Антона.
- Шурка… - Антон не обиделся, - я боюсь, вдруг мы до отъезда так и не помиримся!
- Ох, Тошка… - Сашка весь излучал сочувствие. Жалко Тошку. Жалко отца. Но ещё хуже, если они все уедут… Или не хуже? Или другу будет там лучше? Можно ли быть таким эгоистом? Тем более, что твой папа каждый вечер возвращается домой…
- Антон… Только ты не сердись. А ты точно туда не хочешь? Может, там и лучше? – осторожно спросил Сашка.
Антон вздохнул. Устало как-то.
- Шурик, я не знаю… Я уже ничего не знаю… Почему-то раньше было проще… Сейчас, когда я представляю себе переезд, то у меня внутри всё колом встаёт.
- Понятно… - задумался Сашка. И вдруг вспомнил, - слушай, а помнишь Женьку Володина?
Наткнулся на молчание. Нет… Антон смотрел на Шурку, пытаясь вспомнить.
- Ну, из интерната, из младшей группы, мелкий такой и приставучий. Всё просил ему нарисовать карикатуру директора, - Сашка хихикнул.
- Ой… - Тошка вспомнил, - ну?
- Он в Америку уехал. С приемными родителями.
Шелестел дождь за окном… Время - так же шелестит? Или оно не двигается, как воздух в комнате?
- И как?
- Пишет, что хорошо…
Ему там лучше… Наверное. Тошке очень хотелось, чтобы ему, маленькому Женьке, было там лучше. Хотя грустно, почему-то… И ещё, у него же здесь не было брата… И друзей – тоже. По крайней мере, раньше – точно не было.
- А когда он уехал?
- Летом.
Помолчали. Тошка сел, вытянул затёкшие ноги. Шурка облокотился, подперев голову. Снизу пристально смотрел на него. Вот умел он смотреть так – внимательно, и словно понимая его мысли. И нисколько это Антона не раздражало, наоборот. Как ему не хватало вот этого Шуркиного взгляда и молчания! Выжидательного. Изучающего. Принимающего…
Сашка просто смотрел на друга. Будто книжку читал… Наверное, когда-нибудь он нарисует его… Вот таким вот: курносым мальчишкой, со встрепанными белеющими в темноте волосами, с задумчивым взглядом тёмно-синих глаз. Сейчас в темноте они были совсем чёрными, но Сашка знал, что на самом деле, они – как отражение вечернего безоблачного неба… Когда друг думал о чём-то, он неосознанно закусывал нижнюю губу. В темноте это выделялось прямой чертой. Но… Это не трудно нарисовать… Сможет ли он передать в портрете такое вот предчувствие чего-то большого? Ощущение того, что что-то меняется. Медленно, неотвратимо встает над мальчишками. Нависает, как глыба льда… Или просто, затаившись, притихло во тьме? Что это?!