— А что — есть таковые? — Хельги насторожился. — Опять волхвы куролесят? Ужо, дождутся, поприжму я им хвосты!
— Нет, князь, не волхвы. — Ярил помолчал. — Не знаю, как и сказать… В общем, так. Один ромейский купец — имя еще не знаю, ведаю только, что ромей, — скупает на торгу красивых девок.
Князь чуть было не расхохотался — эка невидаль, да вполне обычное дело, за тем ромеи и приезжают, за рабами да за лесом, медом с воском, мехами. Хотел было посмеяться, хотел… да удержался от смеха, сообразил — было б обычное дело, не докладывал бы о нем тиун, значит, узрел, учуял что-то такое…
— Ну, говори, говори, Яриле!
— Понимаешь, княже, встретился тут мне Харинтий Гусь, ты его знаешь, купчина изрядный, всем гостям гость, так вот, жаловался Харинтий на купчишек, что у него из-под носа «живой товар» увели.
— Это ж надо! — не выдержал князь. — Самому Харинтию дорожку перебежали? А не боятся, что ноги выдернет?
— Вот и я о том. — Тиун кивнул. — Чтобы увести товар из-под носа у такого человека, как Харинтий, нужны веские основания.
— Спешил, значит, неведомый пока нам ромей.
— И я так мыслю! Но вот куда спешил? Вроде караван в греки еще не скоро отчалит, не время, одному на пороги соваться — товар и ладьи погубить, не пороги, так разбойные люди достанут…
— К чему тогда спешка?
— Вот и я думаю… Странный случай, потому и докладываю. Хотя, конечно, может, и ничего, мало ли у кого какие надобности возникают — торговое дело не простое…
— Может быть, и так, — кивнул князь. — На всякий случай ты его установи да вели присмотреть своим людишкам. Мало ли…
— Так и сделаю, князь. И сам думал… да вот сомневался пока, стоит ли?
— Как Мечислав-людин? — Хельги вспомнил о проблемной корчме, в которой, случалось, и убьют, и ограбят, и в кости сыграют бесчестно — обчистят залетного гостя, как липку. Бывало и похуже, да что там говорить, сам Ярил в свое время озорничал в Мечиславовой шайке.
— Затихарился Мечислав, — усмехнулся тиун. — Сидит — тише воды, ниже травы. Ну, людишки его пошаливают, конечно, не без этого, но так, по мелочи. В колпачки, в кости, да по закоулкам худым промышляют. Ничего необычного.
— Ну, ты все равно наблюдай, людишек ведь в корчме хватает?
— Хватает. — Ярил хохотнул, похвастал: — Каждый второй служка доносит, не считая каждого первого.
За окном, забранным тонкой слюдой, смеркалось. Князь хлопнул в ладоши — вбежавший слуга-челядин проворно зажег свечи в бронзовых высоких подсвечниках. Принесли хмельной квас, пироги, каши, заедки, красное ромейское вино. Хельги лично налил в серебряный бокал, протянул тиуну.