Когда слуга собрался уходить, граф жестом задержал его. Ипполит застыл – олицетворение почтительного внимания.
– Возможно, – сказал граф, – в течение ближайших дней этот дом посетят несколько человек. Наверное, они попытаются установить отношения с тобой и с Мари. И скорее всего, они зададут несколько вопросов относительно меня.
– Да, месье граф.
– Быть может, это уже произошло?
– Нет, месье граф.
– Сюда никто не приходил? Ты уверен?
– Никто, месье граф.
– Это хорошо, – сухо сказал граф, – однако они придут. Я знаю. И будут задавать вопросы.
Ипполит смотрел на хозяина со все большим вниманием.
Граф говорил тихо, не глядя на Ипполита.
– Как тебе известно, я приехал во вторник утром. Если полиция или кто-то другой спросит тебя об этом, не забудь: я приехал во вторник четырнадцатого, а не в среду пятнадцатого. Ты понял?
– Конечно, месье граф.
– В делах, где замешана женщина, надо быть осмотрительным.
– Я буду осмотрительным, месье.
– А Мари?
– И Мари. Ручаюсь за нее.
– Ну вот и чудесно, – пробормотал граф.
Когда Ипполит исчез, граф чуть не подавился черным кофе. Он нахмурился. Покачал головой. Кивнул.
В разгар его размышлений снова вошел Ипполит.
– Дама, месье.
– Дама?
Граф был удивлен. Не потому, что визит дамы был чем-то необычным для виллы «Марина», но сейчас граф не мог представить, какая из них пожелала его видеть.
– Думаю, эта дама незнакома месье. – Слуга как будто читал мысли своего господина.
Граф был еще более заинтригован.
– Проводи ее, Ипполит, – приказал он.
Через минуту очаровательное существо в чем-то оранжево-черном, сопровождаемое ароматом экзотических духов, появилось на террасе.
– Месье граф де ла Роше?
– К вашим услугам, мадемуазель. – Граф поклонился.
– Мое имя Мирель. Думаю, вы слышали обо мне.
– О, действительно, мадемуазель, кого может оставить равнодушным искусство очаровательной Мирель? Вы превосходны!
Мирель приняла комплимент с равнодушной автоматической улыбкой.
– Я не предупредила о своем приходе, – начала она.
– О! Присядьте, прошу вас, мадемуазель, – воскликнул граф, пододвигая стул.
За его галантностью таилось любопытство. Он знал о женщинах почти все. Правда, он никогда не общался с женщинами типа Мирель; она была такой же хищницей, как и он. В этом смысле он и танцовщица были птицами одного полета. Граф понимал, что его обаяние на Мирель не произведет никакого впечатления: она была парижанкой и знала толк в людях. Как бы там ни было, одно граф понял сразу же. Он понял, что перед ним разгневанная женщина, а разгневанные женщины, это граф знал, говорят больше, чем необходимо, и джентльмен, который при этом сохраняет спокойствие, может остаться в выигрыше.