— Люблю! Люблю! Люблю! Прелестная, очаровательная, восхитительная девушка!
Затем с торжествующим видом поднял руку и воскликнул:
— О! Но и ее мысли заняты мною! Еще немного — и Топольский останется с носом! Ха-ха-ха!
Походил, походил и снова остановился.
— Прекрасно, а что дальше? Что из всего этого выйдет?
И, пощипывая свои светлые усики, он задумчиво уставился на стену.
— Не могу же я без конца кружить ей голову, а бросить… жаль, честное слово, жаль! Очень уж хороша, такой хорошенькой я еще никогда не видел. И любит… впрочем, в этом я еще не совсем уверен, а если устранюсь, она, конечно, достанется Топольскому. Ну нет, чего-чего, а этого я не допущу! Что же делать? Эх! Женюсь на ней, баста, vogue la galere![7]
Последним выражением он тоже был обязан частому общению с пани Карлич. Обольстительная вдовушка любила его повторять в минуты своих мимолетных увлечений. Александр, услышав французскую фразу, спросил, что она значит. «Что хочу, то и делаю, а там будь что будет», — перевела это по-своему черноокая красавица.
— Жениться? — повторил Александр. — А моя драгоценная свобода? А радости холостяцкой жизни? Я еще так молод… Да, но ничего другого не придумаешь. Винцуня прелестна, и Топольскому я ее не отдам! Ни за что не отдам, честное слово!
Он еще долго так расхаживал и размышлял, наконец подошел к столику, на котором стояла неизменная бутылка с его излюбленным вином, и, щелкнув пальцами, решительно произнес:
— Женюсь!
После чего налил себе бокал вина, опрокинул его одним духом, погасил свечу и заснул как убитый.
Близился полдень; в адампольской усадьбе и на окрестных полях давно царило оживленное движение, супруги Снопинские с раннего утра были погружены в хозяйственные хлопоты, а Александр еще сидел у себя в комнате перед зеркалом, занятый своим туалетом. После вчерашнего визита в Неменку он заспался и, должно быть, во сне видел Винцуню, — подкручивая перед зеркалом усики и приглаживая волосы, он с шаловливой улыбкой раз-другой тихонько произнес ее имя. Поглощенный, видимо, какой-то мыслью, он минутами совершенно забывал о неоконченном туалете, машинально глядел на свое отражение в зеркале и, то улыбаясь, то отрицательно качая головой, все мотал да мотал что-то на свой холеный ус.
В комнате звякнули ключи, и молодой человек увидел стоявшую за его спиной мать. Он обернулся и нежно поцеловал ей руку.
— Хорошо, что вы пришли, мама, — сказал он. — Я хочу с вами поговорить.
— А что случилось, Олесик? — спросила Снопинская, усаживаясь напротив него.
— Жениться думаю, — ответил сын кратко и вразумительно.