Решение пришло к ней внезапно.
Она обернулась, взглянула на Одижо коротко. Бросила ему мешочек, что до сих пор держала в руках.
— Господин Флобер, нам пора! Передайте Фантине содержимое этого кошелька и идемте дальше. А вас, господин капитан, я прошу не обижать моих крестьян.
Она кокетливо улыбнулась капитану Лагарне, заставив учащенно забиться его сердце.
— Вы видите, в этом доме младенец, которому от роду еще нет и двух дней. Вы можете, конечно, если это необходимо, осмотреть дом и другие помещения, но не позволяйте вашим драгунам набиваться сюда всем сразу. Шум и суета могут навредить ребенку.
Она придала голосу строгости:
— Ну, что вы копаетесь, господин Флобер? Сделайте уже то, что я вам сказала!
Тот раскрыл, наконец, кожаный мешочек, вынул оттуда монеты.
— Возьмите деньги, Фанни, и купите, что посчитаете нужным.
— Графиня, позвольте мне сопровождать вас, — Лагарне сделал шаг ей навстречу.
Клементина взглянула на капитана с благосклонностью, качнула головой.
— Капитан Лагарне, вы видите, я всегда в сопровождении верной шпаги. Мой супруг, граф де Грасьен, запретил мне выходить за пределы замка без сопровождения, и я всегда следую его совету.
— Это очень мудро, мадам, — он заулыбался. — Позвольте тогда хотя бы отправить с вами двух своих солдат. Трудно предсказать, что выкинет дикий зверь, почуявший опасность. Так что, пока бунтовщик не будет пойман, вам придется потерпеть наше присутствие. Мы, если позволите, как и прежде, расположимся лагерем возле вашего замка. Это позволит нам, не создавая дополнительных хлопот вашей милости, выполнить наш долг.
Она кивнула, соглашаясь.
— Хорошо, капитан. Решительно, следует скрепить наши договоренности обильным ужином, от которого вы, надеюсь, не откажетесь.
Она не заметила бешеной радости, мелькнувшей в глазах капитана, но зато радость эта не ускользнула от внимания Одижо, который следовал за Клементиной, сопровождаемый затаенными вздохами облегчения. Фантина с ребенком на руках стояла на пороге дома, и краска постепенно возвращалась на ее лицо.
* * * *
Радужное настроение, в котором Клементина выходила утром из замка, покинуло ее. От непринужденного веселья не осталось и следа. И теперь она шла с трудом, чувствовала каждый камушек, каждую колючку под ногами. Хоть солнце по-прежнему жарило вовсю, Клементина начала мерзнуть.
Увидев небольшой камень у дороги, она присела, чтобы обуться. Но от напряжения, от беспокойства, охватившего ее, она никак не могла справиться с узлом, которым связала между собой привезенную из Новой Франции обувь.