Замолчал. Подошел к Клементине, взял ее за запястье.
— Сожмите руку в кулак, сударыня.
Она попыталась.
— Пальцы тоже отекли, Жак, — улыбнулась Клементина виновато.
— Как вы себя чувствуете? — спросил строго. — Вы обещали мне, что не будете скрывать, если почувствуете себя нехорошо.
— Все в порядке, не волнуйтесь. Рассказывайте, я слушаю вас со вниманием.
— У вас ничего не болит?
— Самую малость.
— Что?
— Боже мой, — вскипела Клементина, — ну, какая вам разница, дорогой мой Жак? Разве вы лекарь? Да и не происходит пока ничего такого, из-за чего стоило бы беспокоиться!
— В самом деле? В самом деле — ничего? — его ничуть не смутила эта вспышка. — Я не лекарь, мадам. Но я иду за ним — и не вздумайте меня останавливать!
— За кем это вы идете?? — она попыталась сесть.
И скривилась от боли в спине.
— За вашей Жиббо, конечно, — улыбнулся.
Присел на край кровати, взял обе руки Клементины в свои руки. Прижал их к губам.
— Ради Бога, полежите спокойно, моя госпожа. Я приведу к вам эту вашу бабку-повитуху. Пусть она будет рядом. Мне так будет спокойнее.
Клементина смотрела на него в изумлении. Не отнимала рук.
— Объясните мне, Жак… Что вам за радость возиться со мной? И с какой целью на самом деле оставил вас Мориньер в моем доме?
Обрэ улыбнулся лукаво:
— Вы все-таки решили отказать мне в дружбе?
— Конечно, нет! — воскликнула Клементина, — но…
Он поднялся.
— Тогда я отправляюсь, графиня. А вам сюда сейчас пришлю эту негодницу Терезу — чтобы вы не скучали до нашего с Жиббо возвращения.
— Попросите Перье — он проводит вас…
— Я знаю, где она живет, — ответил, исчезая за дверями.
* * * *
Клементина, в самом деле, чувствовала себя не слишком хорошо. Все началось несколько дней назад. Все это время у нее болела спина, тянуло поясницу, мутило. Несколько раз отвратительный комок подкатывал к самому горлу. Она замирала, сталась не шевелиться, не дышать. Не показывала вида.
— Когда начнутся схватки — тогда и скажу, — думала.
Сегодня, когда она обнаружила, как сильно отекли у нее ноги и руки, забеспокоилась. Такого в прошлый раз с ней не было. Впрочем, эта беременность вообще давалась ей тяжелее.
Свою старшую дочь, Вик, она носила легко.
Клементина улыбнулась, сообразив, уже сейчас уверена в том, что у нее — две дочери: старшая, обитавшая теперь в замке своего отца, и младшая — та, что бойко стучалась изнутри, сообщая, что с ней все в порядке.
Стучалась… Клементина вдруг испугалась, побледнела, прижала ладонь к животу. Подай знак, дорогая! Пожалуйста, отзовись!
Почувствовала шевеление, выдохнула.
— Слава Богу! С тобой, милая, у меня, правда, совсем не так все просто, как с Вик, — сообщила она своему дитя. — Но если б ты знала, как я тебя люблю!