В аббатство она, как и предусматривалось, отправилась в королевской карете, запряженной шестью гнедыми лошадьми.
Компанию ей составили леди Худ и леди Анна Гамильтон. Лорд Худ ехал в другой карете.
Однако прием, оказанный ей лондонским людом, был далеко не таким восторженным, к какому она успела привыкнуть.
Большинство зрителей встречали ее молча, а редкие возгласы «Королева навсегда!» тонули в громком свисте.
Оскорбленная недоброжелательным отношением толпы, королева остановила карету и огляделась.
Подъехав наконец к Вестминстерскому аббатству со стороны западного входа, она обнаружила, что двери второпях закрываются прямо перед ней.
Выйдя и опершись на руку лорда Худа, королева подошла к другим дверям, которые тоже захлопнулись у нее под носом и охранялись здоровяками-боксерами.
— Следует ли понимать это так, что ее величеству отказано в доступе в аббатство? — осведомился лорд Худ.
— Мы всего лишь исполняем приказ, — ответил привратник.
Королева громко рассмеялась.
В конце концов карету развернули, и она уехала, опустив крышу ландо, под свист и враждебные выкрики. «Уезжай! — кричали некоторые. — Возвращайся в Комо!» Если не считать этого, никаких других волнений ее появление не вызвало, и опасность миновала.
— Уехала, — коротко доложили графу.
— Слава богу! — ответил он.
— Аминь! — пробормотал информатор. — И чума на всех женщин!
Не дождавшись от графа согласия с этим заявлением, он вернулся на место.
Около четырех часов пополудни король в сопровождении пэров прошествовал в Вестминстер-Холл, где должен был состояться коронационный банкет.
— Признайте, — сказал граф стоявшему рядом дворянину, — если уж англичане устраивают спектакль, они делают это хорошо.
Он обвел взглядом собравшихся: других пэров — в парадных одеждах и коронах, членов Тайного совета, рыцарей ордена Бани, государственных сановников — в подобающем случаю богатом облачении.
Двойные ряды галерей по обе стороны холла заполняли знатные леди, прекраснейшие женщины, поедавшие друг друга завистливыми взглядами, соревнуясь в великолепии нарядов.
Некоторые буквально светились брильянтами.
— Зрелище и впрямь впечатляющее, — согласно кивнул его собеседник. — Мне говорили, что князь Эстерхази, австрийский посланник, носит на себе украшений на восемьдесят тысяч фунтов!
Едва его величество устроился за столом под красным с золотом балдахином, как в зал внесли кушанья. Вслед за процессией появились придворные сановники — герцог Веллингтон, лорд верховный констебль, маркиз Энглси, лорд-распорядитель, и лорд Говард Эффингемский, заместитель обер-церемониймейстера[12], все верхом.