— Если он не знает, что делать, может, эта штука ему и не нужна вовсе, а?
— Да, Банкрофт, давай! А Пастоу научит его, как это делается, он же выиграл…
Итак, Банкрофт не один. Пол бросился на звук голосов. Судя по тому, что говорилось, и по дружному взрыву хохота, друзья Банкрофта были не лучше его самого. Мухи слетелись на падаль!
— Ты слышишь меня, черная морда? Ты должен делать то, что тебе говорят, иначе я отрежу твои причиндалы и заставлю твою суку их хорошенько поджарить, а потом скормлю тебе. И ты их съешь, все до последнего кусочка!
— Нет, масса… Не надо…
Слова оборвались истошным криком, раздался щелчок хлыста, и в это мгновение Пол сильным ударом ноги выбил одну из дверей. Но он не ринулся в комнату, потому что застыл на месте от изумления.
На столе лежала распластанная девушка; ее запястья и лодыжки были связаны веревками, прикрепленными к ножкам стола. Она была лишена возможности шевелиться, только плакала. Перед ней стоял молодой мужчина, на его голой коричневой спине и груди багровели длинные рваные раны, из которых струйками текла кровь.
— Какого черта! — не веря своим глазам, вскричал Пол и тут же почувствовал, что его начинает трясти от ярости.
— Вы?! — Банкрофт повернулся на грохот и теперь смотрел на Пола горящими глазами. — Убирайтесь… Прочь из моего дома! Или вы хотите, чтобы я вам помог?
Это были не пустые слова, поскольку в его руке был зажат хлыст, но Пол в мгновение ока подскочил к Банкрофту и, не успел тот опомниться, вырвал у него хлыст.
— Отпустите девушку, отпустите ее немедленно, или вы хотите, чтобы я помог вам? — чеканя каждое слово, произнес Пол. Затем он сделал короткое движение рукой, и кончики сплетенных кожаных ремешков ужалили Банкрофта в сжатый кулак.
— Это была большая ошибка. — Холодные серые глаза Марлоу сузились. — За это мы отрежем тебе яйца и скормим их свиньям. Потом порежем на куски остальное и отправим туда же.
Сейчас он ее убьет. В ее тело вонзится нож, и она умрет. Страх, казалось, железными цепями сковал руки и ноги. Она была не в силах пошевелиться и только наблюдала, как человек в маске медленно подошел к ложу и склонился над ней. Мерцание огня снова оживило узоры на его коже. Десятки серых змеек начали извиваться на его руках и груди. Если бы только она могла дотянуться до монет в кармане, показать их, может быть, тогда он принял бы их и оставил ей жизнь. Отпустил бы, как ту женщину.
— Леманджа, — тихо произнес мужчина. — Леманджа…
Парализованная ужасом, Алиса всмотрелась в устремленные на нее сквозь прорези в маске глаза. В них она не увидела ни жалости, ни сочувствия. Черные как уголь блестящие зрачки выражали лишь одно желание: удовлетворить своих богов очередным жертвоприношением.