– Турист – умеренный и рачительный вредитель природы! – бодро отвечал Эссиорх.
– М-мм? Ты уверен? А кто неумеренный и нерачительный?
– Да любой другой человек, который в год купил хотя бы пять газет и два журнала. Вот уж кто конченый садист да еще и чистоплюй!
Начиная готовить ужин, Эссиорх обшарил продуктовые гермы и вытряхнул все на траву, приятно заинтересовав муравьев. Огромные муравейники были здесь повсюду. Только неподалеку от костра Даф видела по меньшей мере три.
– А где сахар? – озадаченно спросил хранитель у Улиты.
– Где ж ему быть? В магазине, вестимо, – радостно ответила та.
– Как – в магазине??? Я же сказал: четыре килограмма сахара!
– Не придирайся, пупсик! Я купила кучу шоколада! Согласись, что дорогой шоколад всегда лучше вонючего и дешевого сахара!
Эссиорх так не считал.
– Но не в каше… Ну-ка покажи твой шоколад! – попросил он.
Улита недоверчиво заглянула в зеленую герму, долго пролежавшую на солнцепеке. Весь шоколад смялся в причудливый ком. Откусив от него, ведьма немедленно принялась отплевывать вцементировавшуюся фольгу.
– Ой, блин!
– Точно! В блин все и превратилось! – подытожил Эссиорх, порой нарочито воспринимавший все слова буквально.
– И что мы теперь будем есть? – спросила Улита.
Эссиорх выдержал укоризненную паузу, после чего смилостивился и, пожимая плечами, сказал:
– Не боись, все ту же гречку. Может, через день чередуя с рисом. Лучшей еды в походе все равно нет. Разваривается на целый котелок да и укладывается компактно, что в герме, что в животе.
Часов в шесть Чимоданов, громоздивший очередную «устрашающую» гору из трупов оводов, внезапно застыл в очередном замахе. Одну, две, пять, десять минут просидел неподвижно, с занесенной рукой, чутко скользя глазами то вправо, то влево, а затем опустил руку и сказал:
– Подчеркиваю: оводов больше нет!
– А куда они делись? – удивился Корнелий.
– Без понятия! Просто нет! За позапрошлый час я прибил двадцать восемь, за прошлый семь, а сейчас вот вообще ни одного, – авторитетно заявил Петруччо.
С ним не спорили: в Чимоданове начинали уже признавать специалиста, во всяком случае, по оводам. Эссиорх, любивший докапываться до первопричин, предположил, что оводы «работают» только при ярком солнце. Вечером же отправляются спать в траву. Пытаясь подтвердить свою догадку, он долго безуспешно ползал на коленях, пока не отыскал под листом подорожника одного овода. Правда, потом оказалось, что у него нет крыла и вообще это, скорее всего, уползший недобиток из чимодановской кучи.
Меф накрыл своей ладонью руку Дафны.
– Дафна, хочешь кофе? – спросил он нежно.