Руки Арея дрогнули и разжались.
– Не лезь, Аида! – повторил он придушенно. – Зачем тебе моя дочь? Чего суешься?
– Берешь «трупную старушонку» назад? Или мне обижаться? – упрямо повторила Мамзелькина, не отрывая от него цепких глазок.
– А Лигул, интересно, знает, что ты Тартар ямой называешь? – спросил Арей, предпринимая встречную атаку.
Лигула Плаховна не устрашилась.
– Ой, боюсь-боюсь-боюсь! – сказала она небрежно. – Чем мне Тартар называть, потолком, что ли? Коли Лигулу неймется – пусть сам мою косу потаскает хоть денек. Жирок, глядишь, растрясет. А вообще: это сильно! Арей и пугает Лигулом! Рассказать кому – так, почитай, все старые рубаки потешаться будут.
Арей смутился. Он и сам сообразил уже, что брякнул лишнее.
– Хорошо. Беру «старушонку» назад… – пропыхтел он.
– Взял – вот и сиди с ней! – смилостивившись, Аида похлопала его по плечу. – Я ж к тебе, чудак, по старой дружбе. Не трогай девчонку! К чему ты ни прикоснешься – все испортишь, изгадишь, убьешь. Сколько я за тобой трупья перетаскала, только и успеваешь прибраться. А раз так, чего трогать-то? И эта туда же пойдет. Чего ты к ней тянешься?
– Как утопающий к спасательному кругу, – тихо сказал Арей. Видно, он много раз уже произносил эту фразу про себя, и вот теперь она вырвалась.
Зло, безнадежное, серое, больное, проступило на миг в его налитых кровью бычьих глазах.
– А если, положим, слон тонет, а кружок-то с копейку? Потянет он его или нет? Не оба ли на дно уйдут? – едко поинтересовалась Мамзелькина.
Арей засопел. Язычок старушки оказывался порой острей ее косы.
Качая головой, Аида Плаховна ноготочком поскребла пятнышко на спинке переднего сиденья.
– Ай, неаккуратно как! Вы б чяхольчики купили – моя коса вот и то в чяхле! – посоветовала она, вновь начиная притворяться мирной рязанской бабулькой.
Арей грузно повернулся, качнув машину.
– Карты на стол? – внезапно предложил он.
Аида перестала скрести ногтем грязь и разнылась, что в карты она в жись не играла. Ей в азартные игры не везет.
– В кости же играешь, – напомнил Арей.
– В кости? Посмотреть в какие, так поигрываю, быват… – вздохнула Мамзелькина. – Опять же: я карты на стол, а ты мне соврешь? Что тогда?
– Видела когда-нибудь, как комиссионер и суккуб в подворотне ворованными эйдосами меняются? Каждый свой пакетик за спину прячет и первым из ручек выпустить боится. Вот так и мы с тобой! – заметил Арей.
Плаховна пригорюнилась.
– Оно хужее нету, кагды своим-то меньше, чем чужим веришь! – согласилась она. – Ты уж первым-то начни, Ареюшко, а я продолжу! Уто, быват, я в ахтобус гружуся, так мущины меня завсегда первую пропускают!