Мечник решительно тряхнул головой.
– Ладно, – сказал он твердо. – Знаешь, чем дриада отличается от гамадриады?
– Да где мне, темной? – запела Мамзелькина. – Гамадриада завсегда погибат вместе с деревом! Как дерево срубишь, дык и она, родимая, рядышком лягит! Дрожит вся, дерево цалуит, а с места не сдвинется, покуда ее не подберешь.
Мечник приподнял брови. Он о таком никогда не слышал.
– Интересные подробности. Откуда это?
– И, милый… Для гамадриад-то особой службы увоза нету, – расплывчато ушла от ответа Аида Плаховна.
Арей с пониманием посмотрел на ее брезент.
– А дриад тех поменьше будет, чем гамадриад, – продолжала щебетать Мамзелькина. – Они с деревьями не гибнут, ежели только дерево не одно такое осталось. На каждый, стало быть, вид, своя дриада – на тополь своя, на липу своя… И сколько их, положим, имеется видов лип – с такими листочками, с сякими – столько и дриад разных. Только те дриады уже вроде как родные сестры…
– Репейник? – внезапно перебил мечник, долго вглядывавшийся в красненькое личико Мамзелькиной.
Плаховна осклабилась и заслезилась глазками. Только что Арей выложил вторую карту, и она совпала с картой самой Аиды.
– Ужо и не знаю, зачем эта дурочка Лигулу понадобилась, – сказала она совсем другим, деловитым и собранным голоском. Болтливая расхлябанность куда-то сгинула.
– Знаешь, – сказал Арей.
Аида Плаховна не без кокетства поправила юбку.
– Оно, конечно, знать не знаю, а предполагать могу! – проговорила она не без самодовольства. – Cилы-то Мефа покою мраку не дают. Так или нет? Заморит их Буслаич, ох заморит. А все светлая мешается!
Мамзелькина сжала костлявый кулачок.
– А момент-то сейчас подходясший! – продолжала она. – Светлая на меч Мефа напоролась, и темень у нее в крови бушует. А руку рассекла – потому что сама в мире человеческом увязла и втрескалась как обычная девчонка. У их в Эдеме-то все неспроста! Как по нитке идешь, туды шагнул – сорвался, сюды шагнул – сам себя наказал. Это у нас свобода, кого хошь, того режь, а там-то у них как в тюряге! Убивать, воровать, нажираться, глазки никому не выдавливать – ниче нельзя! Хучь верь, хучь не верь – без брехни говорю! У нас в сравнении с ними прям не жись, а праздник!
– Особенно в Нижнем Тартаре, к которому мы с тобой оба приписаны, – сдержанно ответил Арей.
Он пытался сообразить, откуда Мамзелькиной известно о ране Дафны, о которой он сам слышал впервые. Хотя старуха-то отслеживает все, что происходит с артефактами мрака, к которым относится и меч Мефа. Мрак, что спрут, – тело одно, только щупальца далеко тянутся.