Никто никого не обманывает! И кто здесь не прав? Дочь, что родилась дурой? Или секретарь горкома, который не отправляет ее работать дворником? Или я, который не отказывает в просьбе настоящему, работящему мужику, чтобы у него из-за семейного бедлама сердце по ночам не болело? Скажи, кто?
Я, когда эту дуру устраиваю, знаю, что делаю. Через год замуж выйдет, через два — в декрет уйдет, а там уже и не моя проблема… Вот когда я в свой научный совет таких идиоток набирать начну, чтобы чужие научные работы судили… Когда я разработку проекта ей доверю… Когда по ее вине производство на месяц встанет — тогда о моей совести и говори! А пока я жив — она, кроме журнала «Иностранная литература», ни одной бумажки на работе не прочтет!
Этот разговор почему-то сейчас очень живо вспомнился Егору. Казалось, что и сейчас прозвучит фраза, ставшая финальным аккордом того разговора: «Я могу помочь дураку, если он сын, мать или сестра какого-нибудь стоящего человека. Я помогу не ради него самого, а ради того, кто стоит за ним. Но помогать мерзавцу ради мерзавца я не буду никогда!»
Егор знал, что отец не любит Влада, считает его лизоблюдом и подхалимом, но сейчас это его не беспокоило. Главное, чтобы отец не догадался об его истинных намерениях в отношении пока еще неизвестной ему Тани Равич.
Александр Николаевич молчал, но его сын уже понял, каким будет исход их беседы. Юность Егора давно прошла, и они слишком хорошо знали друг друга. По негласным правилам игры, которым они следовали вот уже двадцать лет, Александр Николаевич мог поворчать на просьбу Егора, но отказывал только в исключительных случаях. Впрочем, Егор сам знал, о чем можно, а о чем нельзя просить отца.
— Ладно, я сделаю, — произнес Александр Николаевич, — но знаешь, хочется тебе один анекдот рассказать, американцы на конгрессе поведали. Не возражаешь?
Егор промолчал, понимая, что в данном случае вопрос скорее риторический. Выслушивать глубокомысленные анекдоты и притчи было одной из его непреложных сыновних обязанностей.
Александр Николаевич не торопясь начал:
«Нашел один парень джинна. Открыл бутылку и говорит:
— Я тебя освободил, так что ты теперь должен три мои желания исполнить…
— Исполню, — отвечает джинн, — только я не простой джинн, а коммерческий. Ты мне приносишь по десять долларов за каждое желание.
— Ну, парень подумал: что такое, в конце концов, десять долларов за заветное желание? Мелочь. Достал тридцать долларов и вернулся на берег реки, где раньше джинна нашел. А тот в бутылке сидит, отдыхает…
— Вылезай! — кричит парень, а тот молчит, его не слышит.