— Я вас сразу узнал, — прибавил он, — о вас бумага пришла и фотографические карточки присланы. Очень похоже!..
В том, что иные «бумаги» приносят великую пользу, я никогда не сомневался; теперь же мне пришлось в первый и, нужно прибавить, в последний раз убедиться в пользе распоряжения, заставившего меня в Тифлисе снять и представить в штаб около десятка фотографических карточек. Благодаря этим карточкам я без замедления познакомился с г-ном Д-ским, человеком, как видно, очень добрым и отличающимся тем сердечным радушием и дурным выговором, какими обладают многие малороссы, несмотря на десятки лет, прошедшие со времени отъезда их с родины, и вращение «в чужих людях». После этого случая никто и никогда не упоминал даже о фотографических карточках, и они, кажется, так и провалялись в Корпусном штабе. По крайней мере, мне не была выдана, как обещали в Тифлисе, «засвидетельствованная карточка», и ни разу у меня ее не спрашивали.
Пошли мы к коменданту. Палатка его находилась в двух шагах от караула или гауптвахты. Это были пять или шесть палаток; перед некоторыми из них стояли часовые, служа живым указанием, что они разыгрывали роль парусинной тюрьмы. Впереди, как обыкновенно, помещались ружья в козлах, а перед ними по гладко вытоптанной дорожке прохаживался караульный часовой, то и дело останавливавшийся, чтоб отдать честь беспрерывно проходившим мимо офицерам. Неподалеку, возле обыкновенной офицерской палатки, вбит был шест и на нем развевался продолговатый синий флаг с надписью «Комендант». Ошибиться, следовательно, было невозможно. Вестовой отвечал нам, что «комендант отлучился». Отлучка эта продолжалась, однако, не особенно долго, так как мы не успели соскучиться в нашем выжидательном положении; появился высокий, полный, с большими усами офицер в полковничьей, общеармейской форме. Он шел суетливо, как человек занятый, имея вид тех людей, которых обыкновенно окрещивают названием «хлопотун». Подходя, он что-то и кому-то кричал; подвернувшегося армянина, очевидно надоедавшего с какою-то просьбой, он, не останавливаясь, приказал взять на гауптвахту и, искоса бросив взгляд в нашу сторону, прямо подошел к нам. Сомневаться было нечего, это и был корпусный комендант, полковник Арцышевский. Мы представились и удостоились любезного приема. Офицерам г-н Арцышевский указал, что они должны явиться к находившемуся в лагере помощнику Корпусного штаба, полковнику Немировичу-Данченко, а мне предложил, если угодно, немедленно ехать в отряд генерала Геймана, где находился корпусный командир, а если угодно — обождать его приезда, ожидавшегося на днях.