— Христианство, безусловно, имеет под собой событийную сторону, — начал Адриан, — историю странствующего раввина, целителя и проповедника, ставшего народным героем. Как всякая великая история, она была обречена на трагический конец. Но за ним уже последовала религиозная надстройка — воскресение из мёртвых. Этот Иисус из Назарета, как утверждали Его ученики, был Сыном Бога во плоти. Согласно их записям, Он воскрес на третий день после смерти на кресте. Ты, наверняка, знаешь эту историю?
— Разумеется, — кивнула Анна.
— Вероятно, в силу своей простоты и обещания вечной счастливой жизни для всех, кто верит, что плотник из Назарета был Богом во плоти, христианство приобрело много последователей, — продолжил Адриан, — сначала среди иудеев, потом и среди других народов. К началу IV века это была уже самая распространённая религия в Римской империи. Глупцы делали ещё попытки сражаться против этой религии, и император Диоклетиан предпринял последнее гонение против христианства, которое длилось целых десять лет. Но дни гонений были сочтены, и император Константин решил проблему религиозной конфронтации язычества и христианства, объединив их в один культ. Сам Константин был первосвященником бога Митры до конца своих дней, и в то же время хозяйской рукой вершил дела в организованной им имперской христианской церкви.
— Во имя мира и единства империи, конечно же, — догадалась Анна.
— Да, но не только ради этого, — кивнул Адриан. — Это было время упадка, увядания империи. Предвидел ли Константин это падение или нет — невозможно сказать наверняка. Но то, что христианство стремительно одерживало победу над язычеством, было очевидно. Это было молодое, сильное, полное жизненных соков дерево, и на это дерево Константин пересадил старых паразитов — династии священников и князей, питавшихся ранее от стола Митры. Они перебрались на ствол молодой религии со всем своим скарбом — ничего не забыли. Подобное уже не раз случалось в истории — посмотреть хотя бы на то, как некогда греческие боги всем Олимпом перешли под стяги Митры.
— А двенадцать апостолов последовали их примеру? — поинтересовалась Анна.
— Ты сама можешь видеть их в компании на равных с другими оракулами и религиозными вождями древности, служившими богу Митре, — сказал он, указывая на колоннаду Бернини.
— Религиозный синкретизм? — предположила Анна.
— Пожалуй. Хотя в предыдущих исторических сценариях к концу этого симбиоза от религии-носителя оставались только рожки да ножки. Зато митраизм блистал во всей красе — он медленно вытягивал из жертвы все соки, а потом подыскивал себе новую жертву, как серийный маньяк-убийца.