— Облатус? — повторила девочка, недоверчиво его рассматривая.
— Да, облатус, — Пьетро обрадовался, что его понимают. Он знал, что даже жителям соседних деревень нелегко бывает объясниться. А сейчас он был далеко от дома. Пьетро знал латынь, но это знание вряд ли могло помочь ему в общении с этой дикаркой, и говорил он медленно, отчётливо произнося каждое слово. — Я — Пьетро. А как тебя зовут?
Девочка сделала несколько шагов ему навстречу, притягиваемая любопытством.
— Меня зовут Ула, — сказала она на наречии, похожем на говор его родной деревни. — Ты из дальних мест, — продолжала она, разглядывая его внимательно. — Ты богатый?
— Нет, — рассмеялся Пьетро, — я не богатый. Иду в аббатство. Далеко ли ещё до него?
— Облатус? Хм-м. Они тебя не примут! — уверенно заявила Ула. — Они бедных не принимают.
— А меня примут, — уверенно заявил Пьетро.
Она посмотрела на него удивлённо, но спорить не стала.
— У меня здесь овощи, — сказала она, ставя корзинку на землю и приподнимая тряпочку. Взгляду Пьетро предстали золотистые яблоки, сочная морковь, лоснящиеся помидоры. — Кушай.
— Нет, нет! — поблагодарил Пьетро. — Возьми это домой. Я не голоден.
— Ешь, — спокойно, но настойчиво сказала Ула. — Я знаю, что ты голоден.
Пьетро улыбнулся. Да, эта девочка была права. Следуя заветам Иисуса, он не взял с собой даже котомки и с раннего утра ничего не ел. И вот Господь послал ему пищу! Пьетро воздал Богу славу и стал с удовольствием есть. То ли от того, что он был так голоден, то ли от того, что овощи в этой местности родились лучше и сочнее, нежданный ужин показался Пьетро удивительно вкусным.
— Где ты взяла такие замечательные овощи? — спросил он, лакомясь большой сочной морковкой. — Мне кажется, я в жизни не пробовал ничего вкуснее.
— Это овощи с монастырских полей, — ответила Ула.
— Надо же! — изумился Пьетро. — Я ещё не дошёл до аббатства, а уже вкушаю от его плодов. А ты, должно быть, будешь из монастырских крестьянок?
— Да, — кивнула Ула, — наш старый хозяин, когда умирал, передал нашу деревню в дар монастырю, чтобы монахи молились за его душу. А что случилось с твоим лицом? — поинтересовалась она, глядя на него внимательно, как показалось Пьетро — по-матерински.
— Давно-давно на меня напал кабан, — сказал Пьетро. — Точнее, это я на него напал, — улыбнулся он.
— Ты красивый, — сказала девочка, устраиваясь на траве возле него.
Пьетро вдруг почувствовал щемящее, незнакомое прежде чувство. Эта девочка так походила на его сестёр и в то же время так сильно от них отличалась. И это почему-то волновало Пьетро.