Они стояли на краю тротуара, так близко друг к другу, что случайные прохожие улыбались, принимая их за влюблённую пару. Теперь, когда она знала Винченцо немного лучше, она видела, что в нём действительно было нечто женственное: прекрасно сложён, но сложение это было деликатное, а вкус и манеры его, несомненно, были на редкость изысканны для мужчины. Но всё равно она видела в нём мужчину — прекрасного мужчину, способного понять, почувствовать женщину как будто изнутри, как будто найдя её внутри себя. Или же он может совершенно заблудиться в самом себе, в своей женской половине. Анна не была психологом, и, наверное, если бы была начитаннее в этой области, такие мысли не пришли бы ей в голову. «Ну почему всё должно быть так сложно? — думала она. — Почему у меня не может быть так, как у всех других людей? Неужели я не имею право на счастье? Хотя бы на короткое время?»
— Я очень благодарен тебе за то, что ты меня выслушала, — сказал он. — Если хочешь, мы останемся друзьями… Я сам в себе хочу разобраться, понять себя — и не могу. Мне бы очень хотелось, чтобы ты была рядом, хотя бы в это время.
Анна уткнулась в его грудь. Глаза её повлажнели.
— Я буду с тобой рядом, — обещала она, и добавила: — Буду, сколько смогу!
Винченцо погладил её по её замечательным, мягким волосам.
— Только не благодари меня, Винченцо, — тихо сказала Анна, как будто это могло приглушить чувствительный микрофон её «Ролекса». — Я тоже не знаю, кто я такая. Никаких решений в жизни я ещё не предпринимала. Я сама плыву куда-то.
— Тогда давай плыть вместе, — предложил Винченцо.
Анна ничего не ответила. Они шли, рука в руке, по ночным улицам Рима. Шли и молчали, и в их молчании было больше осмысленности и мира, чем в разговоре.
Глава 27. В которой Пьетро встречается с отцом настоятелем
Сын мой! Внимай мудрости моей, и приклони ухо твоё к разуму моему,
чтобы соблюсти рассудительность, и чтобы уста твои сохранили знание.
Книга Притчей Соломоновых 5:1–2
1227, 19 августа, аббатство Файфоли
Пьетро поднялся на вершину холма, оглянулся назад, на то место, откуда он только что пришёл, и сразу же пожалел об этом — его глаза встретились с растерянными глазами девочки-крестьянки. Она уже поднялась, чтобы идти, взяла в руки корзинку, но с места сдвинуться не могла, будто её ноги приросли к той земле, на которой молился Пьетро. Она смотрела на него своими большими, полными слёз глазами, и у Пьетро было желание подбежать к ней, упасть у её ног и попросить за что-то прощения — за себя, за похотливых монахов, за грехи всего мира. Но Пьетро переборол себя, повернулся и зашагал прочь от неё, прочь от мира и его искушений — в обитель святости и благочестия. Врагу не удастся сбить его с пути, особенно теперь, когда Пьетро был так близко к своей цели.