Снаружи истошно закричал умирающий. Я такого уже успел наслушаться — ни с чем не перепутаю. Не повезло кому-то…
Топот копыт слился в единый гул, сквозь который, сверля мозг, пробивалось хоровое визжание сотен глоток. Выглянув в окошко, я успел увидеть развязку драмы. Латники, устроившие затор в дверях, так и не успели освободить проход. Доспехи сцепились друг с дружкой. Пытаясь решить вопрос силой, они налегли с таким усердием, что не выдержала рама, завалившись вместе с ними. Оставшиеся на улице рванули внутрь по спинам товарищей, кто-то при этом упал, еще более усугубив затор, — вслед за ним попадали остальные. В эту копошащуюся человеческую массу вломилась свиная туша и, разинув пасть, более уместную для аллигатора, чем для хрюшки, чуть ли не мгновенно освободила голень первой жертвы от мяса.
Бедолага заорал как резаный, его крик подхватили сразу в нескольких местах. Куча воинов скрылась под слоем колышущихся жировых складок, из которых, будто антенны футуристических звездолетов, торчали завернутые штопором хвосты.
С этими тварями и в самом деле что-то неладно, раз они обзавелись наборами острых клыков.
Я еще больше пожалел, что под рукой нет арбалета.
— Что ты там копаешься?! — крикнул вверх. — Стреляй давай!
В ответ хлопнула тетива, затем затрещали жерди, и с коротким, но эмоционально насыщенным возгласом лучник рухнул на стол, приложившись с такой силой, что ножки не выдержали и мебель частично развалилась, из-за чего стрелок покатился на пол. Недотепа неуклюжий! В следующий миг Тук выругался еще более грязно, чем стрелок, затем по железу лат ударило чем-то твердым, чуть ли не под ухом торжествующе завизжали, копейщики сделали синхронный выпад. Их цель была для меня невидимой, пришлось чуть повернуться.
В дверях над повергнутым горбуном топталась исполинская туша, изо всех сил старающаяся проникнуть в дом. Двое воинов, проткнув ее копьями, навалились на древки, с трудом удерживая визжащую тварь. То, что через несколько секунд она победит, легко преодолев их усилия, не вызывало сомнений.
Шагнув к дверям, я выбросил Штучку в длинном выпаде и, коснувшись торцом свиного пятачка, освободил клинок. Голова твари раскрылась багровым цветком, хлынул столь обильный кровавый поток, что я побоялся за Тука — как бы не захлебнулся бедолага. Освобождать горбуна было некогда — по еще дергающейся туше убитой хрюшки уже пробиралась следующая. Копейщики освободить своего оружия не успевали, Штучке тоже требовалась перезарядка — лезвие пряталось в древко далеко не мгновенно. Положение спасало лишь то, что копытной твари было неудобно лезть через узкую дверь, тем более что под ногами не твердая земля, а черт знает что. А еще сильно выручил матиец. Не дожидаясь указаний, метко вонзил четырехгранный шип наконечника алебарды в глаз визжащему чудовищу, после чего надавил и с натугой провернул.