Он больше не задавал вопросов. Жизнь стремительно менялась. Обесценивались деньги. Некоторые покупали все, что еще можно было купить. Но он все не решался трогать свои вклады в сберегательных кассах. Он уже давно мог купить однокомнатную квартиру, но все оттягивал, не мог решиться сказать об этом Татьяне. Она могла предложить поменять однокомнатную и ее двухкомнатную на хорошую трехкомнатную. Он уже накопил денег и на двухкомнатную, когда началась девальвация.
Многие министерские чиновники покупали впрок кирпичи, доски, цемент для строительства будущих дач.
Он не верил, что государство вдруг обесценит все деньги, ведь у населения не было больших денег, все копили годами, не могут ведь всех сразу сделать нищими.
Татьяна не знала о сумме его вкладов. Он решил посоветоваться с Ольгой.
— У меня есть кое-какие вклады, — сказал он Ольге.
— Мать о них знает?
— Не знает.
— Я так и думала. — Ольга усмехнулась. — Вы, крестьяне, ведь без запаса не можете.
— Не можем, — подтвердил он. — И нам не хотелось бы, чтобы деньги, заработанные тяжелым трудом, обесценились в один день.
— Как будто нас спрашивали когда-нибудь, что вы хотели бы и чего вы не хотели бы! Неужели ты не понимаешь, что в этом государстве может быть все.
— Но это затронет миллионы людей.
— Ну и что? Мне рассказывала бабушка, что Хрущев законсервировал займы на двадцать лет. Какие-то рабочие на каком-то заводе выступили с такой инициативой. Всегда найдутся несколько мудаков, готовых выступить с любой инициативой. И ничего. Миллионы молча проглотили эту инициативу и молчат по сей день.
— А что говорит Мишель по поводу всей этой ситуации в нашей стране?
— Ему плевать на ситуацию в нашей стране, у него есть своя страна. А рубли он давно перевел в доллары.
— А что делать мне? Я даже не знаю, кто у меня купит рубли за доллары?
— Никто. На сегодня таких дураков нет.
— Что же мне делать?
— Спускай рубли. Покупай все, что еще можно купить.
— В магазинах уже ничего нет. В жилищных кооперативах рубли не принимают. Все ждут обвала.
— Значит, обвал будет.
Обвал произошел раньше, чем его ждали. Печатались новые деньги. Можно было расплачиваться и старыми, но обесцененными в сотни раз.
Из всех ценностей, которые хоть что-то стоили, у него была довольно новая кожаная куртка, которую он купил у Мишеля, часы «Полет», советский хронометр с секундомером, со шкалой часовых поясов, самые дорогие часы в СССР, стоимостью в сто двадцать рублей — месячная зарплата инженера.
Диван-кровать, телевизор, музыкальный центр, которые он купил, останутся, конечно, в доме у Татьяны. Ее квартиру он никогда не считал своим домом.