— Идемте…
Кто-то взял его за руку. Кто-то вел его. Он заметил на лестничной площадке носилки, какой-то грубый мешок. Лифт спускался. В холле зеленые растения задевали его по пути. Они вышли на улицу, на солнце — Горд и он — и Горд, все еще державший его за локоть, толкнул его в темный маленький бар.
— Два коньяка!
Жанте выпил свой стакан.
— Еще?
Он отрицательно покачал головой.
— Гарсон, еще один — для меня.
Горд выпил, расплатился, повел своего спутника к черной машине.
— Они отдали эту машину в мое распоряжение до двенадцати… Воспользуемся ею… У меня в кабинете будет лучше…
За всю дорогу он не задал ни одного вопроса, все время курил и то и дело менял положение своих толстых ног.
Они не стали проходить по комнате с длинным барьером, где виделись в предыдущий раз. Инспектор повел его по пыльной лестнице, они прошли через комнату, где работало несколько человек без пиджаков, и открыл какую-то дверь.
— Садитесь. Я предупредил вас, что зрелище будет не из приятных. Она не подумала о том, что цветы ускорят разложение. Женщины никогда не думают о подобных вещах. Но вы все же узнали ее?
Жанте не подходил близко к кровати, он позволил увести себя, не успев даже молча проститься, — так тяжело было ему видеть это распухшее лицо на подушке.
— Как вы себя чувствуете?
— Не знаю.
— Сказать, чтобы принесли вина?
— Нет, спасибо.
Он еще мог сказать «спасибо», и сам мысленно отметил это.
— Вы рассердились на меня в тот вечер?
— За что?
— За то, что я вам сказал.
— Она умерла.
— А вы знаете, как?
Он покачал головой.
— Она приняла содержимое целого тюбика снотворного. Тюбик нашли потом в ванной комнате, а в стакане на ночном столике — несколько капель очень крепкого раствора.
Он слышал свой голос:
— Когда?
— Это будет известно после вскрытия.
Слово «вскрытие» не резануло его, не вызвало никакой реакции.
— Самоубийство. Это, во всяком случае, не подлежит сомнению.
— Почему?
— Потому что в комнате она была одна.
— С какого дня?
— Со среды.
— С которого часа?
— Она пришла туда в три часа.
Жанте переспросил:
— Одна?
— Одна. В пять часов она заказала бутылку шампанского.
Он перестал что-либо понимать. Кабинет, несмотря на казенную обстановку, начал казаться ему нереальным. Какая-то декорация, окруженная туманом. Пятна, линии, звуки. Он повторил:
— Шампанского?
Это было смехотворно. Они никогда не пили шампанского вместе, даже в день их свадьбы. Ему и в голову тогда не пришло заказать шампанское.
— Если бы вы посмотрели в левый угол комнаты, вы бы увидели почти пустую бутылку, а на столике — один единственный бокал. Люди из Восьмого сидят над этим делом с девяти часов утра.