Снаружи к ним присоединились два хорошо вооруженных бойца из личной свиты Шрама – почти новый камуфляж, броники, автоматы, подсумки с боеприпасами и респираторами. В ночной тишине слышались лишь гулкие шаги четырех людей, торопливо пересекающих перрон по коридору вдоль знаменитой на всю Кольцевую своим размахом гостиницы Таганской, которая занимала всю северную часть станции. Среди пилонов был сооружен самый настоящий комплекс, который представлял собой два длинных блока из сотни двухместных и четырехместных кабинок, разделенных по платформе вдоль центра проходом.
Не особенно-то и хотелось, но Наташа чувствовала многих, кто сейчас занимал комнатушки в гостинце. Возможно, это когда-нибудь придет, и она научится закрываться от нежелательных ощущений, которые вносили лишь тягостную смуту в ум, а пока… Кто-то дрых мертвым сном, кто-то видел кошмары, и люди метались во сне, скрипя койками, а кто-то маялся бессонницей, дожидаясь утра, – ночью по станции свободное перемещение запрещено. А еще она особенно остро ощущала удушливый тяжелый запах немытых тел, давно нестиранного белья, скверной водки и дрянных папирос. Над станцией висело тяжелое, тягостное амбре из несбывшихся желаний, исковерканных людских судеб и беспросветного будущего, которое ожидало их всех.
До момента, когда станция начнет просыпаться, и по рельсам наладится движение, времени еще оставалось прилично, но на путях их уже поджидал рейсовый «трамвай» – дрезина с двумя пассажирскими прицепами, оборудованными широким скамьями вдоль бортов. При виде группы Леденцова двое мужчин на дрезине засуетились, гася папиросы и хватаясь за рычаги, которые приводили технику в движение. А третий, куривший рядом на перроне, на звук шагов обернулся, и Наташа от удивления едва не споткнулась. Невысокий круглолицый крепыш-очкарик оказался Фёдором Кротовым. Челнок по старой дружбе старался навещать Димку с Наташей каждую неделю, бывая на Таганской по торговым делам Бауманского Альянса. И естественно, мало изменился с того момента, когда Наташа видела его последний раз: застиранные до белизны хэбэшная куртка и штаны, под курткой тонкий затасканный свитер, на ногах старые кирзачи. За спиной, как у всякого уважающего себя челнока, набитый походным барахлом рюкзак. Единственное отличие от прежнего Фёдора – к рюкзаку было приторочено не только его привычное ружье «Рысь-К», но и какое-то длинноствольное оружие в брезентовом чехле. Но что он делает здесь и сейчас, когда все нормальные люди, и челноки в том числе, дрыхнут без задних ног, особенно под утро, когда сон наиболее сладок?!