Таким образом, временное мгновение содержит в самом себе богатое подразделение, в котором соседствуют три отношения - к прошлому, к будущему и к настоящему. Это - то самое подразделение, которое развивал уже Августин в том известном месте своей "Исповеди", где он понимает три формы времени в качестве направлений человеческого сознания в настоящем: "Имеется три времени: настоящее применительно к настоящему, настоящее применительно к прошлому и настоящее применительно к будущему. В нашем духе они, вероятно, наличествуют в этом тройственном числе, но в отношении какого-либо другого места я беру их неверно. Применительно к прошедшему настоящее является воспоминанием, применительно к настоящему - представлением, применительно к будущему - ожиданием"[44]. Эти мысли, развивавшиеся Августином, конечно же, еще исключительно в рамках теоретического поведения, так что восприятие (contuitus) данных во плоти предметов представало у него в качестве характерного определения настоящего, распространяются теперь в философии жизни и в экзистенциальной философии на совокупное поведение человека и оказываются плодотворными для систематического анализа человеческой временности.
При этом понятие временности обретает отчетливый и характерный для этого нового направления мысли смысл: в противоположность объективному течению времени оно обозначает внутреннюю структурную форму таких сущностей (die Wesenheiten), которые не только в некотором внешнем смысле находятся "во" времени, но которые определяются в их глубочайшей сути посредством связи со временем. Для внутренней временности будущее, прошлое и настоящее являются больше не частью одного и того же временного континуума, но теми тремя направлениями в которых простирается временное поведение человека и на основе которых конституируется настоящее мгновение. В этом смысле Хайдеггер говорит о трех, "экстазах" или же трех "измерениях" времени.
3. ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНАЯ ВРЕМЕННОСТЬ
Вплоть до такого общего образа временности экзистенциально-философское понимание, вероятно, вполне могло бы еще двигаться совместно с пониманием философии жизни. Но далее своеобразие экзистенциальной философии отделяется от этого общего основания точно таким же образом, каким ее миропонимание отмежевывалось уже от всеобщего понятия мира: за счет той особенной твердости, что возникает на основе восприятия человека в его конечности. Отсюда совершенно определенное, вообще характерное для экзистенциальной философии напряжение получает и понимание временности. Подобно тому как уже согласно христианским воззрениям временность, в качестве своеобразного недостатка, оказывается противоположной вечности, в экзистенциальной философии она также остается выражением человеческой конечности. То, что выше развивалось в целом как заброшенность в определенную ситуацию, если рассматривать более точно, само является уже звеном временной определенности человека. Поскольку мир человека есть здесь преображенный им окружающим мир, то все то, что в любое мгновение образует особенную ситуацию, всегда является уже осадком исторического становления.