— Кому-то надо, — осторожно, не улавливая, к чему ведет речь старший брат, подал голос Махарбек. — Или ты предлагаешь продать овец?
— Без овец нельзя, — отрезал Батырбек, — отара у нас должна вырасти в несколько раз.
— Тогда и вшестером с ней не управиться, — заметил Агуз. — Придется еще столько же мужчин посылать в горы.
— Только не Тотикоевых! — стукнул кулаком по столу Батырбек. — Богатство закабалило нас, выжимает все соки. А я хочу, чтобы оно дарило нам радость и росло из года в год без нашей беготни по горам и возни на земле... Не будет так, как говорю, — какая разница, есть у нас отары или нет. Чем отличается сейчас жизнь Тотикоевых от жизни Кетоевых? — спросил он и сам же ответил: — Мы так же бегаем за отарами, пашем землю, убираем урожай, косим сено... Лучше едим? Но разве это главное в жизни? Нет, пора нам жить так, как мы этого достойны!
Удивили его слова. Кто же вместо них отары пасти будет? В горах дураков еще меньше, чем в долине, потому что, как острил Асланбек, в ущельях они быстрее гибнут.
— Тотикоевы больше пасти овец не станут, — еще раз подтвердил свое намерение Батырбек. — Это я решил еще тогда, когда сам по три-четыре месяца не спускался с гор в аул.
— Овцы сами будут бродить, выискивая пастбища, или вожакам поручим их? — насмешливо произнес Васо. — Рога вожака могут напугать щенка, а матерый волк его вместе со всей отарой на спине утащит.
У Батырбека губы скособочились на сторону; злая усмешка кипятком обдала Васо, а с ним и всех братьев.
— Цените старшего брата да прислушивайтесь к нему — и будете жить князьями, — снисходительно процедил он сквозь зубы и, довольный, откинулся на спинку стула. — Вы все будете меня благодарить. Не раз! — и уже серьезно добавил: — Есть у меня мысли. Хитрые. Каждому из вас дам дело. Каждому! И тебе, Махарбек, и тебе, Васо, и тебе, Тузар! Всем! Некогда нам за отарами бегать.
— Ну а кто же все-таки будет за ними бегать? — не выдержал Тузар. — Волки?!
Батырбек помедлил с ответом, наслаждаясь нетерпением родичей:
— Кому предложим — не откажутся. Кайтазовы, Кетоевы, эти пришельцы Гагаевы. Они в особенности...
— Ты надумал отдать отары в лашк, в аренду? — недовольно покачал головой Махарбек. — И овец угробят, и шерсти не получим. Чужие овцы — всегда чужие. Кто их станет беречь с такой же заботой, как своих?
Братья зашумели, поддерживая опасения Махарбека. Батырбек усмехнулся.
— Условия Кайтазовым, Кетоевым и Гагаевым буду ставить я. Не они. Я! Овцы будут как бы совсем не наши. Как бы им будут принадлежать. Что хотят, то пусть и делают с ними. Хоть сами в пропасть сбрасывают. — Ох и нравилось ему наблюдать, как вытягиваются лица братьев, как вслушиваются они в его вкрадчивый голос, как на смену недоумению и неверию приходит восхищение от его ума. — Животные пусть принадлежат им, а нам подавайте в месяц по девять баранов на еду, да через пять лет возвращайте утроенную отару. Остальной приплод могут себе оставлять. Хотел бы я видеть Дзамболата в тот момент, когда он станет отказываться от четырехсот овец, которые вдруг становятся его собственностью. Как бы его собственными! Четыреста! На пять лет!