Не спеша Оуэн достал телеграмму из бумажника и протянул ее Мужену.
Хэгу, Хэгу и Добсону, адвокатская контора, 14, Флит-стрит, Лондон.
«Ренэ Марешаль сын Арлетт Марешаль и Джоакима Хилмана настоящее время Таити Точка Венчался 12 февраля методистской церкви Таиарапу с дочерью пастора Точка Текст телеграфно подтвердит консул Папеэте Точка Майор Оуэн Точка».
Глаза майора излучали смех, как глаза туземцев. Мужен дважды перечитал текст и медленно поднял глаза на Оуэна.
— Вы это сделали? — глухо произнес он.
Оуэн приготовился к удару, даже закрыл глаза.
«Нет, мсье Альфред!» — хотелось закричать ему во все горло.
Черновик телеграммы медленно упал на палубу, и Оуэн наклонился, чтобы его поднять. Тогда Мужен поддал бумагу ногой и она отлетела далеко в сторону, едва задев руку англичанина.
Мужен еще раз пристально посмотрел ему в глаза. Потом удалился к своим спутникам, делая вид, что ему нет дела до майора.
Это было все. Оуэн вернулся к машине. Когда он садился, белые на шхуне о чем-то горячо спорили.
— В бар…
Перед тем как толкнуть дверь, Оуэн немного выждал, как актер перед выходом на сцену, с такой же наигранной улыбкой. Вся разница заключалась в том, что он играл эту комедию сам для себя. Медленно, осторожно он коснулся наконец двери так же бережно, как пастор Таиарапу утром открывал дверь своего храма.
А может быть, это и был теперь его храм?
— Приветствую вас, доктор.
Тот нахмурился, думая, что майор уже пьян.
— Вы были правы… Полагаю, что вы можете записать меня в постоянные члены «Колониального клуба».
Мак-Лин и Бенедикт еще не понимали, что произошло. Машинально бывший жокей наполнил ему стакан.
— Только при условии, что вы не будете так ревниво к этому относиться и время от времени будете позволять мне пополнять финансы в «Яхт-клубе»… Не волнуйтесь… Я не стану чересчур усердствовать… Здесь на жизнь много не понадобится…
Он улыбался. У него были большие глаза, крупное лицо. Он увидел свое отражение в зеркале между бутылками, и ему стало неловко, что он так взволнован.
— Мне тоже хочется «оканальиться», доктор…
Разве он мог поступить иначе?
Шхуна никуда не ушла. «Астролябия» вернулась в порт двенадцать дней спустя, и Мужен с Лоттой находились среди толпы встречающих.
На берег сошел высокий худой загорелый парень, голый до пояса, в сопровождении пухленькой туземки: ее лицо и пылкое, здоровое тело излучали радость.
Пастор двинулся им навстречу. Они обменялись несколькими фразами на причале чуть в стороне от толпы. Ренэ Марешаль неуклюже и настороженно подошел к Оуэну, на которого ему указали.