– Тебе было из-за чего злиться.
– Я разбушевалась, и в итоге ты провел ночь на диване, вроде я тебя даже разок ударила.
– Ты была в ярости.
– Но ничего страшного не случилось.
– Еще как случилось, разве ты забыла, как мы провели следующую ночь? – спросил Камерон, глядя на нее как на ненормальную.
– Я не о том, – Джулия устало закатила глаза, – я хочу сказать, что я злилась, кричала, и ты тогда тоже разозлился. Но ты меня не бил. А потом, когда я перекрасила кухню, мы опять поругались.
– И что?
– Но ты меня не ударил, – настаивала Джулия.
– Слушай, я понимаю, что ты расстроена, но поверь, я никогда в жизни тебя не ударю…
– Именно! – обрадовалась Джулия. – Ты никогда меня не ударишь, потому что ты очень добрый.
– Не поэтому, я никогда тебя не ударю, потому что я тебя не люблю.
Джулия потрясенно умолкла, а потом рассмеялась.
– Это правда, так что хватит.
Джулия рассмеялась и стукнула его в грудь, но Камерон даже не пошевелился, так что она обняла его и прошептала:
– Вот видишь, я тебя бью, а ты мне ничего не делаешь. И никогда не сделаешь.
Положив голову Камерону на грудь, Джулия крепко к нему прижалась, как бы желая утешить запуганного мальчика, которым он когда-то был. И поняла, что теперь еще больше любит этого сильного доброго мужчину. Этого непрошибаемого упрямца, отказывающегося признать свою любовь.
– Помнишь, ты как-то спросил, почему я люблю печь кексы?
– Помню.
– Я тогда сказала, что после смерти моих родителей повар всегда угощал меня кексом в день моего рождения, вот только я тогда не сказала, что он при этом говорил, что печь целый пирог для одной девочки – это пустая трата времени и сил. Так что каждый год на день рождения я получала один кекс.
При этом воспоминании плечи Джулии задрожали, и Камерон крепко прижал ее к себе.
– Один печальный кекс с одной свечкой, – вздохнула Джулия, пытаясь засмеяться. – Я даже стала считать кексы символом своей жизни, а теперь поняла, что это символ моего одиночества.
– Дорогая, – прошептал Камерон.
– Иногда я пробиралась на кухню и упрашивала повара, чтобы он разрешил мне ему помочь, просто чтобы все время не быть одной. И скоро поняла, что у меня хорошо получается печь.
– Хорошо – это явное преуменьшение.
– Спасибо, иногда я приносила кексы в школу, и всем сразу же становилось так хорошо, а лучше всех – мне самой. Так что в итоге я решила открыть пекарню с кексами, – добавила Джулия высвобождаясь из объятий Камерона, – но, думаю, теперь мне стоит заняться чем-то еще.
– Да? – Казалось, что Камерон даже опасается спрашивать, чем она теперь решила заняться.