— Ну почему сразу разорвать? Просто придать иной характер нашим отношениям. Я все обдумал и понял, что я еще не готов к тому, чтобы вступить в брак. Но я не хочу потерять тебя. Не хочу потерять такую чудесную, умную девушку с чувством юмора. Потому…
— …ты предлагаешь мне дружбу. — Я стиснула кулаки, чтобы не разреветься. Но это плохо помогало.
— Да, самое прекрасное чувство, какое соединяет мужчину и женщину.
— А я думала, самое прекрасное чувство — это любовь.
— Ох уж эти исполнители диско поло. «Я люблю тебя». «Я жить не в силах без тебя». «И я тоскую по тебе смертельно». Нет, Малинка, самое прекрасное чувство — это дружба…
— А где же поцелуи под дождем? Прогулки по только что выпавшему снегу и первый танец вдвоем?
— Ты не дала мне закончить. Говоря «дружба», я имел в виду чувство, обогащенное эротическим элементом. То есть эротическую дружбу. Идеальную в нашей ситуации. Что ты на это?
* * *
— И что ты на это? — деловито осведомилась Эва. Она прибежала сразу же после моего отчаянного звонка.
— Сказала, что мне нужно подумать.
— Ничего себе.
— Что ничего себе? Что ничего себе?! — завопила я. — Я хотела выйти из этой ситуации, сохранив лицо.
— Надо было бросить ему в рожу обручальное кольцо и хлопнуть дверью!
— И замерзнуть в горах? Мне нужно было дождаться утра. Из Закопане я уехала первым поездом. Все остались. Наверное, сейчас сплетничают, что, мол, я слиняла. Всякие домыслы строят.
— Вот уж впрямь главная проблема, — фыркнула Эва. — Домыслы…
— Нет, главная проблема — это разрыв с Ра-фалом. Из-за тебя, — разрыдалась я.
— Малина, это был тест. Он ушел, потому что не любит тебя. Понятное дело, Рафал, а не тест.
— Но я люблю его! У меня сердце болит, в желудке лжет, руки дрожат.
— Сколько кофе ты выпила? — поинтересовалась Эва.
— Пять. И три чая. Рассказать тебе все мое меню?
— Это никакая не любовь, а кофеин. Возможно, еще страх перед пустотой. Как определила бы Иола.
— Да мне плевать, как это называется! Я чувствую, что люблю его и умру, если он не женится на мне!
— У тебя же у самой были сомнения, выходить за него или нет, а сейчас вдруг ты впадаешь в такое отчаяние.
— А может, до меня только сейчас дошло, что это Он!
— Если бы это был Он, то не испугался бы отсутствия счетов у твоего отца.
— Он нисколько не испугался. Ведь когда он делал мне предложение, он вовсе не рассчитывал ни на какие счета, потому что еще не знал моего отца.
— Он, должно быть, боится, что у твоего старика не все в порядке с головой.
— А разве не так? — закричала я. — Разве твой отец рассказывает о кораблях, груженных золотом?