Посетители хохотали от всей души. Подобной болтовней трактирщик частенько выуживал денежки у простодушных путников.
— Или платите, или пойдете прямиком в тюрьму! — настаивал хозяин.
Урбан и не думал открывать кошелек. Трое мужчин поднялись со своих мест и, вооружившись палками, загородили выход.
— Сходи-ка за рыцарем, — бросил трактирщик одному из своих дружков. — У нас тут возникли проблемы…
Через пару минут тот вернулся в сопровождении рыцаря. Это был Бартелеми.
— Что здесь происходит? — с раздражением спросил рыцарь, входя в трактир.
— Эти люди хотят уйти не заплатив. Они принюхивались к запаху моего супа, а теперь ничего не платят. Это мой трактир, и я имею право продавать здесь все, что хочу, даже запах, не правда ли, благородный рыцарь?
Бартелеми сразу узнал путешественников. Раздосадованный, он сказал им:
— Ну, друзья, попали вы в переплет. «Козлиная борода», безусловно, самый худший трактир во всей Братели Великой. Но по нашим законам трактирщик прав, и он это прекрасно знает. Он имеет право продавать здесь все, что хочет, даже запах супа, коли пожелает. Все путники, останавливающиеся здесь, попадаются в одну и ту же ловушку. Трактирщик использует наши законы к своей выгоде. Это жулик, но я ничего не могу поделать. Вам придется заплатить этому человеку за запах его супа, к которому вы принюхивались. Согласно правилам, в спорном случае рыцари становятся судьями и должны засвидетельствовать перед всеми, что оплата произведена. Дайте ему что-нибудь и уходите. Я ничего больше не могу для вас сделать.
— Отлично, — вздохнул Амос, — мы заплатим трактирщику все, что ему полагается.
В трактире раздался хохот. Хитрость всегда отлично срабатывала, и завсегдатаи с огромным удовольствием присутствовали при этой сцене.
Схватив отцовский кошелек, Амос продолжал:
— В этом кошельке ровно шесть золотых монет. Довольно ли этого, чтобы оплатить запах супа, которого мы даже не попробовали?
Трактирщик в восторге потирал руки.
— Ну конечно, молодой человек! Это в самый раз!
Амос поднес кошелек к уху прохвоста и зазвенел монетами.
— Мы вдохнули запах не съеденного нами супа, — сказал он, — и платим за него звоном этих монет, которые вы никогда не положите в свой карман!
Бартелеми разразился безудержным смехом:
— Я свидетельствую, что этот парень сейчас, на моих глазах, рассчитался за себя и своих родителей!
Трактирщик стоял, разинув рот и задыхаясь от унижения, но не смея протестовать. Амос вместе с родителями в сопровождении хохочущего Бартелеми покинул постоялый двор, где вместо смеха воцарилось глубокое молчание.