Чернокнижник высказал опасение, что, привлеченные запахом свежих шкур лисопеса, на дом могут нахлынуть окрестные крысы. Тотчас разговор перекинулся на крыс, ибо замечено, что как только любой разговор на любую тему, коснется хотя бы косвенно темы крыс, тема эта немедленно и надолго становится главной и единственной.
— Я лично в «Огоньке» читал! — горячился Юра Батраков. — Этих самых крыс чем только не морили. Ядами, радиацией, водкой, наркотиками, лучами какими-то…
— Крысу не уморишь ничем, — вставил Степаныч, внимательно слушающий рассказчика и ожидающий только момента, когда можно будет встрять в разговор со своей историей. — На Львовщине крыс этих, поверите ли, пока через дорогу переходил, ботинки на мне съели… И какие ботинки! У самого Наполеона не было таких ботинок…
— Да помолчи ты, Степаныч! — досадливо отмахнулся Юра. — Тут серьезное дело… Так вот, Кузьма Захарович, они в лаборатории своей уже три поколения извели этих крыс… Лысые стали, вялые, не жрут почти…
— Так-так… — заинтересованно проговорил полковник, предвкушая интересную развязку.
— Ну и что ж бы вы думали? — томил Юра, оглядывая присутствующих. — Ну…
— Ну что ж бы мы думали? — нетерпеливо повторил и Степаныч.
— Представьте себе! — радостно воскликнул Батраков. — Ни с того, ни с сего в пятом поколении появляются от этих заморенных крыс… Тут пишут, что на порядок совершеннее, чем исходный первоначальный матерьял…
— Это как от майора сразу на генерал-майора. — пояснил Кузьма Захарьевич. — Где, ты говоришь, опыты ставили?
— Академия Наук! — Юра поднял забинтованный палец. — Там четко расписано, по дням и минутам… Так вот они сами удивляются. Думали, еще месяц-другой и крысы вымрут окончательно, а те наоборот, закалились, а потом в одну ночь прогрызли стальные прутья и дали деру!
— Ты скажи, звери!.. — восхитился Степаныч.
— Да-а, представляю себе крыс этих. — Кузьма Захарьевич внимательно поглядел в угол кухни. — В огне не горят… Надо бы, кстати, вон ту дыру заделать, Юрок… Давно тебе говорил…
— Так я к чему веду, Кузьма Захарович. — продолжал Батраков воодушевленно. — Это ведь притча получается, если вдуматься… От революции сколько прошло? Как раз четыре поколения!
— Партию не трожь, сынок! — посерьезнев, предупредил полковник.
— Да хрена ли с этой партией, Кузьма Захарович…
— У нас был один партейный, — снова влез Степаныч. — Ему, к примеру, два литра выпить…
— Да помолчи ты, старый хрыч! — озлился Юра. — Разговор-то серьезный здесь… Тут притча выходит, а ты лезешь со всякой дрянью…
— А кто на поминках нажрался? — напомнил Степаныч.