Ватолину не хотелось ехать на склад.
— Некогда сейчас, — ответил он просительно.
— Потом нельзя, — развел руками Зарахович. — Командир полка мне намекнул: позаботься, мол, о молодом комдиве. А если некогда, пошлите кого-нибудь. Хотя бы вот сержанта, — капитан кивнул на державшего наготове коней Недайводу. — Ваш это? И его попутно приоденем, чтоб соответствовал…
— Поезжайте, Недайвода, с капитаном, — обрадовался Ватолин. — Я один доберусь.
Он решил отправиться на свою пятую батарею, где все так привычно, где цет подчеркцуто предупредительного, непроницаемого начальника штаба и никто не будет с плохо скрываемым любопытством разглядывать новоиспеченного комдира. Пятую батарею он оставил внезапно после тяжелейшего боя. Что-то там сейчас делается? А вдобавок, рассуждал Ватолин, погибший командир дивизиона огневые позиции объезжал регулярно, следовательно, и ему надо — таков порядок.
На батарее его встретил лейтенант Витя Заруднев, бывший командир второго огневого взвода. Витей и Витюшей его называли все командиры в глаза, а за глаза в шутку именовали: «Поручик граф Заруднев». Неизвестно, когда и по какому случаю прицепилось, к нему это «поручик граф». Но прицепилось крепко. Вцной тому были, наверное, отменная рыправка лейтенанта, тонкая талия, огромные голубые глаза и длинные ресницы.
Заруднев лихо отрапортовал, не дожидаясь, пока Ватолин спешится:
— Товарищ комдив, пятая батарея занимается согласно распорядку дня.
Он сказал «комдив» совсем не потому, что хотел польстить Ватолину. Нет, ему самому было приятно называть его так. Он, как и другие, удивился стремительному продвижению Ватолина, но первый среди других заявил, что так и быть должно и командование здорово бы ошиблось, назначив исполняющим обязанности кого-то другого. Заруднева тянуло к немногословному, предпочитающему держаться в тени и, помимо своего желания, выделяющемуся среди многих лейтенанту. Ему нравился Ватолин, как Ватолину по душе был капитан Борейшо — нравился безотчетно.
Заруднев Теперь командовал батареей и хотел показать, что с новыми обязанностями осваивается. Показать не для того, чтобы похвастаться, а с единственной целью — не огорчить лейтенанта, не дать ему повода во что-то вмешаться, что-то делать за него.
Направились к орудиям. Накат над окопом, в котором погиб целый расчет, уже восстановили и замаскировали. Убитых похоронили позади, метрах в двухстах, не в братской могиле, а каждого по отдельности. Пять холмиков, покрытых дерном, выстроились в ряд.
Все пятеро из бывшего его взвода и все в Костином представлении — старики, возрастом лет тридцати пяти — сорока и более. К Ватолину они обращались не иначе как «товарищ взводный», сохранив привычку обращаться так, видимо, со времен срочной службы в Красной Армии, с начала тридцатых или еще с двадцатых годов.