Ворвавшись внутрь, девушка замерла на пороге. То, что она увидела, олицетворяло кавардак ее жизни отныне. Развороченная мебель, распахнутые дверцы старомодного комода. Пол, застланный спортивными журналами Ромео и разбросанной одеждой.
— Их всех арестовали, Моника! — кинулась ей на шею мать Ромео. — Ах, Энрико, непутевый, непутевый. Он так хотел вырваться из нашей нищеты. Так ненавидел все это, — она обвела комнату потухшим взором.
Пожелтевшие рваные обои, обшарпанная мебель. Здесь не было даже электричества, пользовались свечами.
Вспышка. Моника прислонилась к двери. Манекен в витрине завораживал взгляд. Перламутровое платье, будто сотканное из паутины, переливалось на солнце. Эту красоту надевали лишь раз, ну и что? Обладанием такого чуда может насладиться любой. Семьсот шиллингов — цена.
— Я знаю, кто виновен в несчастиях моего сына! — голос вырвал ее из тумана мыслей, образов, застилающих взор. Сеньора Леоне грозила кулаками невидимому врагу. — Энрико упомянул о нем лишь раз, но я запомнила. Этот негодяй, римский выродок, я знала его мать, она была прачкой в порту! Здесь же он король, сеньор. Ах, святая Лючия! Энрико попросил у него взаймы, чтобы начать собственное дело здесь, в Вене. Энрико, я так гордилась им, когда он мне сказал, что он и его друг Патрик открыли вегетарианский ресторан…
— Вегетарианский ресторан?
Каждый из них обманывал родителей по-своему. Значит, денег Ромео дал Валентино Монти. Тот вместе с Патриком выкупил у обанкротившихся владельцев крематорий. И сегодня утром Монти своеобразно потребовал долг, желая сбыть тело убитого брата.
Но не Вегетарианец виновен в аресте.
— Эти полицейские свиньи забрали все мои сбережения! — сквозь туман мыслей прорвались причитания матери Ромео.
Моника машинально вынула вырученные за костюм деньги и протянула их несчастной женщине.
— Погадайте мне на прощанье, сеньора, — прошептала она глухо, во рту пересохло.
Красочные карты, подобранные с пола, замелькали перед глазами: старшие и младшие арканы Таро, пентакли, кубки, мечи, скипетры… Моника, пытаясь сосредоточиться, выбрала из разложенной веером колоды три карты. Три окна, сквозь них она увидит свою судьбу.
Туман зеленых сумерек прорезала молния, она ослепила ее. Моника падала вниз с возведенной на краю пропасти башни, ее оглушали обреченные вопли людей, исчезающих в темноте. Среди искаженных ужасом лиц она узнавала черты друзей. Моника перевернула следующую карту. В нее впились красные глаза. Зрачки, выглядывающие из сгустков крови. На нее смотрел Дьявол. В его взгляде был голод. Она поспешила открыть третью. Вокруг стелилась бескрайняя, выжженная пустыня. Она стояла на чуть заметной тропе, ее сандалии были стоптаны, ступни стерты, покрыты ранами от острых камней. Серая роба шершаво касалась кожи, капюшон прятал лицо. В ее руке что-то тяжелое. Она подняла предмет к глазам. Лампа, ее дрожащий огонек согревал, словно единственное сокровище.