Наташа молча опустила голову, не зная, что и сказать.
— Понятно… Ну это дело я уладить могу. По твоему слову. Сейчас же говори, с кем мне разговор вести, и днями я буду говорить с обоими.
— Плещеев, — прошептала Наташа.
— Ну дело! — воскликнул Обресков. — Наконец-то! На этой же неделе все решу. — И Петр Николаевич стремительно вышел, оставив дочь одну.
Наташа тоже все положила решить на этой неделе. На следующий же день после этого разговора отец привез в дом Плещеева и объявил его Наташиным женихом. Сговор затем состоялся по всей форме, и молодые были вполне счастливы, хотя прямого объяснения между ними и не было. Все было по старинному обычаю, по-дедовски, как велели приличия.
Наташа попросила отца позвать Семена Петровича Нарышкина. Тот было удивился этой просьбе, но удовлетворил ее.
— Странно, что ты просишь об этом. Вы будто не знакомы?
— Меня представили ему на балу. Да и вы с ним знакомы, батюшка.
— Верно. Человек он нужный, я позову и его.
Семен Петрович, прибыв, поздравил молодых а затем, найдя минутку, посмотрел на Наташу печально и сказал:
— Я был бы рад за тебя еще больше, если бы не думал о той ошибке, которую ты намереваешься совершить.
— О чем вы, Семен Петрович?
— Племянник говорил мне, что ты желаешь проверить преданность своего жениха. А уж способ этот я предчувствую.
— Вы несправедливы к Александру… — покраснела Наташа.
— Я всего лишь знаю жизнь. И знаю, что порой нельзя доверять даже себе… Послушай моего совета: хочешь быть счастливой — не открывайся никому. Молодость глупа и неосмотрительна, Наталья Петровна.
— Я поняла вас, сударь.
— Ну вот, обиделась? — Семен Петрович улыбнулся.
— Нет, — солгала она.
Нарышкин тяжело вздохнул и отошел в сторону, более ничего не говоря.
А она решила проверить…
Наташа готовилась к свадьбе. Сие событие должно было состояться не скоро, ибо спешка в таком деле была не в чести. Ждали будущей осени, свадебной поры, когда приличнее всего было молодым вступить в брак.
Жених почти каждый день навещал невесту. Василий Федорович, узнав о помолвке, в доме Обресковых более не являлся, но послал в подарок Наташе цветы с приличествующей случаю запискою.
Платье невесте шилось из белой парчи, шитое серебром и жемчугом. Аграфена Ильинична вся окунулась в заботы. Что платье! Приданое — вот забота. Хотя для Наташи оно собиралось уже давно, но тут оказалось, что что-то не было готова, а другого мало или вовсе нет. Дым стоял коромыслом. В Москве, конечно, было бы удобнее да сподручнее, но из Петербурга уезжать никак нельзя было: у жениха служба, у невестиного отца придворные заботы, да и неприлично это, так как свадьбою заинтересовалась сама Елизавета Петровна и даже милостиво принимала у себя жениха с невестою и дарила их подарками.