Увидев его, молодые люди вскочили.
— К чему эти крики? Должен заметить вам, Василий Федорович, при всем моем к вам уважении, что вы компрометируете мою дочь. А вы, Наталья Петровна, крайне неблагоразумны нынче. Впрочем, как и всегда, — отрезал отец. — Ступайте за мной, сударыня.
Наташа не посмела ослушаться отца и, кинув только сердитый взгляд на собеседника, ушла.
Но от мысли доказать свою правоту не отказалась, ибо она уже думала, что любит Александра и любима им, а раз любит, то может вполне ему довериться. Ибо кому же доверять, как не любимому и любящему человеку?
Всю дорогу домой ехали они молча. Дамы чувствовали, что хозяин не в духе и боялись слово молвить, а Обресков ждал только удобного случая для разговора с дочерью. И говорить был намерен самым строгим образом.
Только они приехали домой, как Петр Николаевич позвал дочь с собою в библиотеку и затворил двери.
Осерчав, он ходил по комнате.
— Наталья, прекрати это! Позорить и себя, и семейство наше я тебе не позволю. Нарышкин столь времени ходит, что это может вызвать уже толки. Подумай, что твоя репутация может быть загублена: у сплетников острые языки. Или отказывай ему решительно и тотчас же, или я завтра же буду говорить с ним о его намерениях, ведь неспроста он на тебя уже который месяц пялится — все глаза небось обломал. Поняла?
— Поняла, батюшка.
— И что надумала?
Девушка промолчала.
— Вот тебе, Наталья Петровна, мой совет, — остановился он перед ней. — И я прошу тебя исполнить его, для твоего же блага! Не стану говорить, сколь много я сделал для тебя, ни к чему тебе этого знать. — Наташа посмотрела на него, тотчас же догадавшись, о чем тут идет речь. — Но очень бы ты одолжила меня, сударыня, если бы приняла ухаживания Василия Федоровича и стала бы его женой.
— Откуда вы знаете, батюшка, что таковы его намерения? Может, он вовсе не оттого в наш дом ходит…
— Не оттого? А отчего же? — взорвался Петр Николаевич. — Если не оттого, так пусть больше тут не появляется и чести твоей не порочит! Но только он не так глуп, и все прекрасно понимает. И все понимают, к чему эти посещения, только ты одна чего-то косоротишься. И напрасно… Лучшего жениха тебе не найти.
— Но я не чувствую в себе сердечной склонности к нему…
— Что?! Склонность сердечная? Да о чем ты? Вам, девицам, об этом думать и вовсе не положено. Ты и слов таких знать не должна, и не вздумай никому их повторять. Молодежь нынче… Законов отцовских не чтит, обычаев не соблюдает… Я этому сопляку так все и обскажу! Не посмотрю, что он у императрицы в чести, я и сам не из последнего десятку. — Петр Николаевич помолчал. — А насчет твоей «сердечной склонности», то знаю я, куда ты клонишь. Плещеев… Род старинный, богатый… Партия подходящая, но ты уверена ли, что он с тем же к тебе, что и ты к нему, то бишь со «склонностью сердечной»?