— Вася, Вася... — говорит ему ласково Карпов и чешет за ухом. Белая, холеная спина кабана горой возвышается над досками закутка. — Ну? — Карпов кивает ветеринару и показывает на дверцу. Но ветеринар не хочет лезть в закуток, боится испачкаться, отговаривается.
— Мне надо температуру измерить, выгоняйте сюда.
Карпу это не нравится.
— А там нельзя, чи шо?
Но делать нечего, приходится выгонять животину из закутка. Осмотрелся Карпов и сердито шуганул из сарая ребятишек. Хотел и нас с Петром прогнать, но сдержался. Открыв дверцу, стал выманивать кабана:
— Вася, Вася, иди сюда... Иди, дурачок...
Но Вася, видать, не дурачок, он словно почувствовал, в чем дело, улегся на солому и только отхрюкивался на зов хозяина.
Я хотел помочь, поднял палку, подал крестному.
— Ты шо! Он и так уже нервничаеть, — Карпов сердито забросил палку в угол и продолжал вызывать кабана разными ласковыми словами.
— Кто нервничает? — спросил я шепотом у Никиты.
— Да кабан. Разнервничается, кровью сало нальется — будет невкусное, — пояснил он.
Но, по-моему, кабан был абсолютно спокоен и не обращал внимания на людей. Тогда Карпов пошел на хитрость. Взял помойное ведро и погремел им. Кабан встрепенулся, захрюкал, вылез из закутка. Карпов и Никита придержали его, давая возможность ветеринару вставить термометр. Но ветеринар оплошал — термометр ткнулся в живое тело, кабан взвизгнул, крутнул мордой, и Карпов с Никитой, будто мячики, отлетели в разные стороны. Ветеринар поднял термометр, стал рассматривать его — не разбился ли. Увидев в руках ветеринара этот злополучный инструмент, Карпов выругался:
— Э, черт безрукий! Градусник встромить не может. А еще специалист. Че тут мерить, че тут мерить? Не видно, что ли, — здоровый кабан.
— Да ладно, па, не надо, — успокаивал его Никита.
Ветеринар виновато молчал, косясь на кабана сердито и укоризненно, словно на предателя. А тот, забившись в угол, поглядывал на мужиков, ожидая очередного нападения.
Нападение вскоре началось, и опять с ласки:
— Вася, Вася... — подходил к нему Карпова. Кабан недоверчиво похрюкивал, моргал редкими белесыми ресницами. — Вот уже вся кожа покраснела, — сокрушался Карпов и продолжал: — Вася, Вася...
Приблизясь к кабану, Карпов стал чесать ему за ушами и под шеей. Подошел Никита и тоже принялся почесывать, заслонив собой от глаз поросенка остальной мир.
— Ну?..— кивнул Карпов ветеринару.
Тот на цыпочках бесшумно подобрался к кабану со стороны хвоста, изловчился и воткнул термометр. Животное даже не почувствовало и молча ожидало, что люди собираются с ним делать. А люди больше ничего не делали, они только чесали его да говорили приятные слова.