А он даже не узнал ее имени… Как ее зовут? Надюша?.. Ирочка?.. Машенька?.. Лизанька?..
Отругал себя, отворачиваясь к стене и стискивая одеяло, сильно зажмурившись.
Какие бесполезные, безумные, совершенно бредовые мысли!
Стараясь выбросить из головы ее образ с худенькими плечами, гордый подбородок и бездонные глаза, к утру он всё же провалился в короткий тяжелый сон без сновидений.
Проснулся рано, конечно же, не выспался. Но решил вставать, чтобы больше не мучить себя.
С утра у него была назначена конференция, постарался в этом, конечно же, Андрей.
Нужно будет сказать ему еще месяц назад, чтобы он не назначал конференций без его согласия.
А потом встреча с читателями, о которой вновь позаботился Андрей.
Десятки незнакомых лиц, увлеченных его книгами, с десятками вопросов, на которые он уже отвечал не в первый раз. Очередь из желающих приобрести книгу с его подписью, фото на память. Опять улыбки, объятья, поцелуи в щеку. Вереница глупых, бесполезных дел, уже не приносивших ему ни удовольствия, ни успокоения, ни умиротворения.
Ему опять было трудно дышать от бездействия, от «не своего», от тоски, разъедавшей его кислотой.
И он опять вспоминал ее. Еще на конференции, когда в памяти всплыл вчерашний вопрос журналистки, а потом и весь оставшийся день, заключенный в кольцо мероприятий, перед глазами всплывал ее образ.
Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, остудить голову и привести в порядок чувства, позвонил Антону.
Сын рассказал что-то о том, как они с друзьями ходили в боулинг-клуб, а потом, смеясь, поведал, как учил знакомого играть в бильярд. Олег, конечно, посмеялся вместе с Антоном, но как-то через силу, поэтому молодой человек в конце разговор с беспокойством поинтересовался:
— Пап, с тобой все в порядке?
Олег нахмурился и тяжело вздохнул. Обманывать Антона не хотелось, но и не говорить же всей правды.
— Да как тебе сказать, — проговорил он неуверенно, — устал я просто.
— Твой Рокотов тебя доконает! — гневно воскликнул сын. — Ты можешь вернуться раньше?
— Нет, — покачал он головой, — вряд ли. Сейчас никак не вырваться.
Он услышал, как недовольно засопел в трубке сын, но виду, что заметил, не подал.
— Вернусь дней через пять.
— Ясно, — после непродолжительного молчания сухо пробубнил Антон. — Ладно, буду ждать. Что мне еще делать? — он горько хохотнул, и Олег почувствовал себя вновь виноватым.
— Ты что-то хотел рассказать мне? — напомнил вдруг Олег, стараясь отвлечься.
— Да это, — замялся парень, — не телефонный разговор, пап. Давай, ты приедешь, и мы поговорим, хорошо?
Олег нахмурился, сердце забилось в груди.