– Певица в баре? – Адан глядел на чиновника с минуту, прежде чем разразиться смехом. Невозможно. Никто еще не выживал в обжигающей джафарской пустыне, если не был подготовлен для этого.
А Изабелла не была подготовлена. Она ушла одна в самую дикую глушь Джафара посреди ночи. Песчаная буря на следующий день уничтожила все следы.
– Хаким, я думаю, мистеру аль-Омару нужно сходить к доктору. Очевидно, гавайское солнце еще более губительно, чем наше джафарское.
– Он сделал снимок, сэр. Адан похолодел.
– Вы принесли его?
– Да, сэр. – Хаким раскрыл папку.
Махмуд, секретарь, взял папку с фотографией и положил перед Аданом. Он поколебался лишь мгновение, прежде чем перевернуть обложку. Адан смотрел на фотографию так долго, что изображение начало расплываться. Это не могла быть она, но все же…
– Отмените все мои встречи на ближайшие три дня, – сказал он наконец. – И позвоните в аэропорт, чтобы приготовили мой самолет.
Вечером бар был забит битком. И туристы, и местные жители переполняли его и размещались еще дальше, снаружи, на открытом пространстве пляжа. Солнце уже начало тонуть в океане, и небо заблестело золотом, когда Изабелла взошла на сцену. Солнце здесь заходило быстро – Изабеллу удивило это, когда она только оказалась на острове, – и едва оно закатилось, небо стало розовым, а облака окрасились в пурпурный и красный цвета в его последних лучах. Это было величественное зрелище, которое всегда заставляло ее сердце сладко ныть и в то же время наполняло ощущением покоя. Она привыкла к меланхолии, хотя и не знала, в чем ее источник. Временами она чувствовала, будто какая-то часть ее была потеряна, хотя она и не знала какая.
Пение заполняло эту пустоту, пусть лишь на короткое время.
Изабелла закрыла глаза и начала петь, растворяясь в ритме и звуках музыки. На сцене она была Беллой Тайлер, и Белла полностью владела собой и своей жизнью.
В отличие от Изабеллы Маро.
Она переходила от одной песни к другой, звук ее голоса обволакивал каждое слово, точно лаская его. Огни рампы нагревали сцену, но она привыкла к жаре. На ней были бикини и саронг, национальная одежда островитян, хотя Белла почти не исполняла островных песен. Веки опускались, будто под тяжестью макияжа. Приходилось ярко краситься, потому что в лучах рампы на сцене обычный макияж не смотрелся бы.
Длинные волосы больше не были собраны в гладкий пучок, который Белла когда-то носила. Они были тяжелее, светлее и непослушно торчали от морской воды и солнца. Отец, несомненно, был бы в ужасе не только от ее прически, но и от нескромности наряда. Белла улыбнулась, думая о его реакции. Мужчина в первом ряду улыбнулся в ответ, приняв улыбку на свой счет. Она не возражала: это было частью представления, частью личности Беллы Тайлер.