— Зато, — продолжал папа, — он пришел с блестящим посохом, которым и разбивал нашу дверь.
— А в роли Снегурочки пришел Сергей Сергеевич, — тяжело произнесла мама.
— Как?! — от кого-от кого, но от Сергея я никогда не ожидала, что он, такой рафинированный, такой образованный, бывший ученик моей мамы, боготворивший ее, осмелится прийти к нам домой, заявится в хлам пьяным. — Он что, был в костюме Снегурочки, да? — с замиранием сердца спросила я.
— Еще не хватало. Я просто так сказала, что он был Снегурочка. Потому что он пришел с Дедом Морозом.
— И что? — Мне было ужасно стыдно за своих старших товарищей.
— Что-что… Зигмунд, который еще кое-как соображал, придерживал Сережу посохом, чтобы тот не упал, а Сережа стоял, назюзюканный, в своем пальто, почему-то прижавшись лицом к стене, и ждал, когда можно будет уйти. Зигмунд Павлович кокетливо прочитал детский стишок, повторяя: «С годым Новом! С годым Новом!» — и, покряхтывая, поерзывая ногами, мерзко, кокетливо хихикая, попросился в ванную.
— Да! — вскричала мама. — Но какими словами! Как он это… беззастенчиво… сформулировал!!! — воскликнула мама.
От греха подальше я решила не спрашивать, как Зигмунд попросился в туалет. Но мама продолжала:
— И когда папа повел Зигмунда в ванную…
— Да-да. И пока я тащил его в ванную, Зигмунд Павлович реготал, тыкал в меня пальцем и дразнился «йога-йога».
— Это потому, — объяснила мама, — что папа был замотан в полотенца, на голове и до пояса снизу. А Сережа почему-то принялся стаскивать башмаки, мыском одной ноги стягивая ботинок с пятки другой. Я ему сказала, — продолжала мама, — что вы, зачем вы, Сережа, не снимайте вашу обувь. Но было поздно. Он молча снял и тоже засеменил в ванную. Но там уже закрылся Зигмунд. И там он закрылся и смолк. Сергей Сергеевич встал рядом с дверью в ванную в привычную уже для него позу, прижавшись лицом к стене, и тоже затих. Даже практически заснул. Я так боялась, что они сейчас пойдут в комнату, лягут спать и мы не сможем их оттуда выкурить.
— Это был жуткий, жуткий вечер, — папа перехватил трубку, — мы еле вытащили Зигмунда Павловича из ванной. Мама… мама — сама!!! — завязывала Сергею Сергеевичу шнурки, а Зигмунду мы дали тапочки, чтобы он дошел до своей квартиры. Заодно позвонили его жене, чтобы она выслала сверху кого-нибудь, чтобы этих двоих встретили на лестнице.
— И все это время, — закончил папа, — я вынужден был бегать по дому полуголый. Как этот…
— Как йога… — Мама тихо захихикала.
Папа рассердился и завершил разговор:
— Всё! Больше ты туда вряд ли пойдешь.