Сон с четверга на пятницу (Грановская, Грановский) - страница 51

Она не удивилась, увидев перед собой Алексея. Он отпихнул ногой в сторону сваленную на полу одежду, поднял Настю и аккуратно положил спиной на кровать. Почти задыхаясь от желания, она подняла колени и развела их в стороны. Но он не овладел ею сразу, сначала он долго ласкал ее грудь, заставляя ее изгибаться и вздрагивать в сладкой истоме, и лишь потом она почувствовала легкий толчок у себя между ног.

Он двигался ритмично и плавно, входя в нее на всю глубину. Настя тяжело задышала открытым ртом. Дыхание ее становилось все сбивчивее и громче, и вскоре переросло в стоны. Желание разрядки нарастало с каждым толчком и наконец стало нестерпимым. Настя громко вскрикнула, и он заглушил ее крик своим горячим поцелуем. Их тела обмякли.

— Тебе хорошо? — спросил он хриплым шепотом.

— Да, — тихо ответила она, удивляясь, что еще может говорить.

— А теперь спи, — сказал он. — Утро будет хорошим.

— А ты не уйдешь? — спросила она с тревогой.

Он улыбнулся и качнул головой:

— Нет. Все будет хорошо. Спи, любимая. И ни о чем не беспокойся.

Его слова заставили ее расслабиться и снова пуститься в плавание по волнам сна. Она закрыла глаза и погрузилась во тьму.

Когда она в следующий раз открыла глаза — за окном уже рассвело. Она лежала в своей спальне, на широченной кровати с великолепным матрасом, которую они выбирали и покупали вместе с Алексеем.

До ее ноздрей донесся запах свежесваренного кофе.

— Что происходит? — произнесла Настя вслух, понимая, что в квартире (и в ее жизни) произошло что-то необычное, неправильное, чувствуя смутное беспокойство, но еще не понимая, что именно ее растревожило.

— Эй, мамочка-лежебока! — донесся из кухни громкий веселый голос. — Хватит спать! Поднимайся!

Настя, по-прежнему чувствуя что-то вроде душевного и эмоционального оцепенения, которое настигает людей после испытанного шока, встала с кровати и машинально надела халат. Что-то было не так с халатом… Или — не с халатом?

И вдруг Настя поняла, что было не так.

Живот. Тяжелый, округлый живот, пристанище и колыбель новой жизни.

— Господи… — тихо пробормотала Настя.

Затем запахнула халат, на негнущихся ногах двинулась по квартире и подошла к приоткрытой двери кухни.

Алексей стоял у плиты и переворачивал деревянной лопаткой фаршированные блинчики. Он был в одних шортах и фартуке, мускулистый, взъерошенный. Глянув на нее через плечо, муж весело проговорил:

— А, проснулась! Между прочим ты продрыхла одиннадцать часов. Что будешь делать следующей ночью, а? Иди умывайся, сейчас будем завтракать!

— Ты… — Голос ее сорвался. — …Ты жив?