— Уже вечереет, — сказал он. — Вам бы домой.
— Да. — Настя посмотрела на сторожа. Его лицо показалось ей простым и располагающим. — Михаил Кузьмич, у вас тут сторожка?
— Да.
— Можно мне попить у вас чаю?
Сторож, казалось, ничуть не удивился.
— А чего ж нельзя? Попей, от меня не убудет. Заварю тебе на травах.
— А травы где собираете? — спросила зачем-то Настя.
— Да прямо здесь и собираю, — ответил сторож.
— Где здесь? На кладбище?
— Угу. Тут много чего можно собрать. И мяту, и манарду, и лимонник… Сам сушу, смешиваю, делаю настои и отвары. Пусть малый, но промысел. Идем.
Он повернулся и зашагал к небольшому кирпичному зданию, видневшемуся неподалеку. Настя не заставила дважды повторять и пошла за ним.
Внутри сторожки оказалось довольно уютно. В стенной нише стоял электрический камин, от которого шло тепло — почти настоящее, почти живое. Михаил Кузьмич заварил ей душистый травяной чай, и Настя пила его, держа огромную керамическую чашку двумя ладонями, и чувствовала, как по ее телу растекается благотворный жар.
— Не хочу возвращаться домой, — сказала она.
— Это отчего ж? — поинтересовался сторож, тоже прихлебывая из чашки травяной чай.
— Меня там никто не ждет. — Она посмотрела в его карие глаза, опутанные густой сеткою морщин. — Михаил Кузьмич, можно мне переночевать у вас в сторожке?
Этот вопрос привел сторожа в растерянность.
— Даже не знаю, — проговорил он. Подумал и добавил: — Неуютно у меня тут. Обстановка убогая — не для такой барышни, как вы.
Настя сдержанно улыбнулась.
— Наоборот. Очень уютно.
Он вздохнул и развел руками:
— Что ж, коли так, то ночуй. Постелю тебе в комнате, а сам посплю в гараже. Там у меня топчанчик.
Настя поставила на стол чашку, достала из сумочки кошелек, отсчитала тысячу рублей и протянула сторожу:
— Это вам. Плата за аренду комнаты.
— Да не надо, — чуть смутившись, сказал сторож.
— Надо, — ответила Настя. — Я хочу заплатить.
— Ну, коли так… — Он забрал деньги и сунул их в карман кофты. — Чистую простынку найдешь в комоде. Там же и наволочка. Дырявая, наверное, но зато тоже чистая. Ну, а я, пожалуй, пойду. Камин выключить или выключишь попозже сама?
— Выключу сама.
— Ну, тогда до завтра.
Он поднялся со стула, кряжистый, сухой, сгорбленный годами, улыбнулся Насте на прощание и вышел из сторожки.
Настя не стала выключать камин. И чистую постель доставать не стала. Выпила таблетку, которую прописал ей доктор Макарский, запив ее остатками чая. Подумала — и выпила еще одну. Потом легла на диван, прямо на одеяло, и накрылась сверху своим плащом.
Во рту появился неприятный привкус. А потом Настя буквально почувствовала, как действует лекарство — оно распалось на молекулы, и те растеклись, разбежались по ее телу, подобно кругам на воде от брошенного камня, обволакивая каждый нейрон, каждое нервное окончание. Голова Насти налилась свинцом, и казалось, что теперь она никогда не сможет поднять ее с подушки. Не сможет… Да и не надо. Организм впал в оцепенение, а затем тяжелые, тягучие волны подхватили Настю и понесли ее прочь — в таинственную область сна.