— Ты зачем убил моих людей, Саид? — суровый голос Николая выдернул Иванова из полудремы.
— Стреляли…
«Интересно, — подумал Михаил Анатольевич, — нынешняя молодежь хотя бы представляет себе, из какого это кинофильма?»
— Все в порядке? — спросил он, открывая глаза.
— Пока вроде тихо, — ответил Оболенский, опускаясь на расстеленный ковер.
Вчера в стычке с кочевниками он проявил себя молодцом. Не струсил, не растерялся. И не промазал. Нет, все-таки хорошо у нас военных переводчиков готовят…
— А где товарищ Сулейман?
— Занимается бизнесом. — Оболенский вытянул ноги и взял с блюда несколько фиников.
— Хочется верить, что речь не идет о нашем грузе.
— Нет. Сулейман всего лишь продает местным жителям наших верблюдов.
— Я так и знал! — печально отозвался Николай Проскурин.
— Мне, между прочим, тоже доля причитается, — напомнил Карцев.
— Тебе-то за что, Петрович?
— Как это, за что? Ты слышал, командир? Как это, елки зеленые, за что?
— А местные жители не боятся, что этих верблюдов узнают друзья или родственники бывших хозяев? — поинтересовался Иванов.
— Нет, они не боятся. — Оболенский покачал головой. — Тут, в пустыне, законы свои, так что…
— Делить выручку будем честно и по справедливости, — вернулся Карцев к разговору о деньгах.
— Делить будет нечего, — разочаровал его Оболенский.
— Как это нечего?
— Бартер, — загадочно и коротко ответил переводчик.
Что именно он имел в виду, стало понятно, только когда вернулся Сулейман.
— Сегодня мы поедем дальше, — сообщил он своим русским спутникам.
Выбрав место подальше от входа, у самой стены, ливиец прислонился к ней спиной и почти сполз прямо на глиняный пол. Только теперь стало ясно, что за прошедшие ночи и дни ему досталось значительно больше, чем всем остальным. Ели бы не сигареты с запретной травой, сладковатый дым от которых сопровождал их теперь почти неизменно, он не выдержал бы многочасовые перегоны за рулем — по бездорожью, в темноте и в постоянном напряжении. Поэтому, наверное, никто и не стал донимать человека вопросами, куда и каким образом предстоит выдвигаться.
— Тебе надо поспать, Сулейман.
— Да, сейчас… — Ливиец протянул руку и выложил на ковер перед Оболенским небольшой тряпичный сверток. — Это новые документы. Я их выменял на верблюдов, только пришлось еще немного доплатить. Американскими долларами…
Видно было, что каждое новое слово по-русски дается ливийцу с трудом. В конце концов, он перевел усталый взгляд на Оболенского и заговорил на родном языке:
— Но за это они нам дадут еще старый джип. Я его посмотрел. Джип, конечно, разваливается на ходу, но другого приличного транспорта у них нет. Только ослики…