Блэк рассмеялся, однако в его смехе сквозили усталость и обеспокоенность.
— А, значит, ты называешь Люси Эштон «досадным неудобством»?
В глазах Сассекса мелькнули негодование и обида.
— Не беспокойся о ней, это моя проблема, и я сам с ней справлюсь, — возмущенно ответил герцог, и Блэк почувствовал в его словах собственнические нотки.
— Ты без ума от Люси.
— Конечно же нет.
— Твой тон свидетельствует об обратном.
— Это всего лишь раздражение, Блэк. Юная леди слишком умна и активна, что совсем ей не на пользу, — проворчал герцог. — Я не могу позволить ей пойти на поводу у своего любопытства и узнать об артефактах или моей вовлеченности в это дело.
— И что позволяет тебе думать, будто ей известно что-нибудь о наших реликвиях?
— Она постоянно забрасывает меня вопросами о Братстве и Великой ложе[9]. Леди без ума от масонских таинств и, боюсь, вполне может проведать о том, что наша семья использовала франкмасонство, дабы сохранить тайные знания и реликвии, полученные после разрушения храма Соломона. Мисс Эштон жаждет новых сведений, и это меня пугает. Боже правый, она даже начала посещать спиритические сеансы. Невозможно себе представить, на что готова пойти эта упрямая леди, чтобы утолить свою жажду знаний.
— Уверен, ты настолько очаровал мисс Эштон, что ее страсть к разгадыванию тайн несколько поутихнет.
— Я ее не интересую, — произнес Сассекс с болью обиды и разочарования.
Как ни странно, Блэк нашел в этом некоторое утешение. Страдания всегда легче переносятся в обществе собрата по несчастью, а граф понимал, что его страсть к Изабелле столь же безнадежна, как и Сассекса к Люси.
— Увлечение сверхъестественным — лишь игра для нее, Сассекс. Не забывай, спириты нынче в моде, а леди Люси Эштон всегда слыла одной из законодательниц светских увлечений. Полагаю, все это — не более чем невинное любопытство и лекарство от скуки. Поверь мне, юной леди вряд ли удастся сделать неожиданные открытия.
— Ах так? — Сассекс сунул руку в карман своего сюртука и достал оттуда нечто, быстро подхваченное Блэком.
Разжав пальцы, граф внимательно всмотрелся в золотую монету, лежавшую у него на ладони.
На аверсе красовалось изображение лаврового венка и лиры. На реверсе — шестиконечная звезда, вокруг которой вдоль всего внешнего края монеты шли слова: «Дом Орфея»[10]. Нахмурившись, Блэк изучал монету, размышляя, где же он мог видеть ее прежде. Было в ней нечто для него очень знакомое.
— Ты все еще пребываешь в убеждении, что нам не о чем беспокоиться? — отрывисто произнес Сассекс. — Я же предупреждал тебя в Йоркшире, что кто-то охотится за чашей и медальоном. Я это чувствовал.