– Мальчикъ боленъ, – вскричала дѣвушка. Она грознымъ движеніемъ руки прогнала Пирата на лѣстницу галлереи, и онъ послушно отправился по ней домой и легъ на свое мѣсто подлѣ колясочки Іозе.
Невыразимая борьба происходила въ душѣ женщины, которая съ дрожью во всѣхъ членахъ и помутившимся взоромъ, стояла въ зіявшемъ отверстіи, наполненномъ еще массой пыли и обломковъ рѣзьбы. Она не хотѣла имѣть ничего общаго съ безчестнымъ шпіономъ, подло подслушивавшимъ у стѣны, котораго въ свѣтѣ называли „господиномъ совѣтникомъ“, онъ умеръ для нея, онъ не заслуживалъ, чтобы она пошевелила для него пальцемъ, промолвила слово въ его защиту. Но тотъ, что смотрѣлъ со стѣны, а вмѣстѣ съ нимъ и длинный рядъ честныхъ предковъ, добившихся уваженія своей жизнью полной труда и непрерывной борьбы до самой смерти, они имѣли право требовать отъ одной изъ своихъ дочерей, чтобы она употребила всѣ усилія для сохраненія интересовъ Вольфрамовскаго дома…
– Постарайся спасти репутацію, бывшую величайшимъ нашимъ благомъ въ продолженіе столѣтiй! – казалось, говорила со стѣны серьезная всѣми уважаемая сѣдая голова.
Она стиснула зубы, прижала къ тяжело дышавшей груди крѣпко сжатыя руки и, нагнувъ свою высокую фигуру, прошла подъ обломками стѣны въ сопровожденіи донны Мерседесъ, понявшей теперь гнусное значеніе этого прохода, вступила въ него, въ этотъ тайный ходъ, погубившій честное и безупречное имя рода, продолжавшагося болѣе трехъ столѣтій.
He говоря ни слова, подняла она безчувственнаго лежавшаго въ сильныхъ конвульсіяхъ мальчика съ пола и при помощи другихъ уложила его на канапе. Потомъ она пошла черезъ столовую въ кухню. Тамъ ее обдало удушливымъ запахомъ гари, – жаркое сгорѣло и въ суповомъ горшкѣ выкипали остатки бульона.
Какъ ни болѣла ея душа, какъ ни тяжело ей было – казалось, сердце перевернулось сегодня у нея въ груди – многолѣтняя привычка къ хозяйственной дѣятельности заговорила въ ней. Машинально сняла она горшокъ и жаркое съ огня, поставила ихъ на каменный столъ, отворила обѣ половинки окна, потомъ вышла въ сѣни, позвала одну изъ служанокъ, все еще болтавшихъ у воротъ, и послала ее за докторомъ.
Между тѣмъ донна Мерседесъ стояла подлѣ Вита. Онъ съ минуту лежалъ спокойно; но изъ подъ полузакрытыхъ вѣкъ видны были только бѣлки глазъ, и по временамъ онъ скрипѣлъ зубами. Мерседесъ отерла ему пѣну съ губъ и намочивъ свой носовой платокъ въ стоявшемъ на столѣ стаканѣ съ водой, приложила ему къ головѣ освѣжающій компрессъ.
Стройная бѣлая женская фигура странно выдѣлялась на фонѣ древне-германскихъ бюргерскихъ стѣнъ; и она сама съ удивленіемъ и недоумѣніемъ осматривалась кругомъ, какъ будто она изъ свѣтлыхъ сферъ нечаянно попала въ мрачныя подземныя области.