Стивен тупо сказала:
— Нет, она не родственница.
— Просто подруга? — спросила сиделка.
— Просто подруга, — тихо сказала Стивен.
6
Они вернулись туда вечером и остались на ночь. Мэри помогала ухаживать за больной; Стивен смотрела за Джейми.
— Может быть, она немного… в смысле, эта подруга… она вообще в здравом уме, вы не знаете? — прошептала сиделка. — Я не могу заставить ее говорить — она, конечно, тревожится; и все же это не кажется естественным.
Стивен сказала:
— Да, вам это не кажется естественным. — И вдруг покраснела до корней волос. Господи, какое оскорбление для Джейми!
Но Джейми, казалось, не сознавала оскорблений. Время от времени она стояла в дверях, пытаясь увидеть изможденное лицо Барбары, слушая ее болезненное дыхание, а потом оборачивала свой изумленный взгляд на сиделку, на Мэри, но прежде всего — на Стивен.
— Джейми, иди назад и сядь у печки; Мэри здесь, все хорошо.
Послышался странный, запинающийся голос, который с трудом выговорил:
— Но… Стивен… мы были в ссоре…
— Иди и сядь у печки — Мэри с ней, моя дорогая.
— Тише, пожалуйста, — сказала сиделка, — вы тревожите мою больную.
6
Сражение Барбары со смертью было таким коротким, что это вряд ли был настоящий бой. Жизнь не оставила ей сил против этого последнего неприятеля — а может быть, ей он казался другом. Перед самой смертью она поцеловала руку Джейми и попыталась заговорить, но слова не приходили к ней — слова прощения и любви для Джейми.
Тогда Джейми бросилась к кровати и застыла там, все еще в неловкой тишине. Стивен не знала, как они увели ее, когда сиделка исполняла последний долг милосердия.
Но, когда цветы вложили в ладони Барбары, и Мэри зажгла пару свечей, тогда Джейми вернулась и спокойно глядела на маленькое восковое лицо, лежавшее на подушке; она обернулась к сиделке:
— Спасибо вам большое, — сказала она, — я думаю, вы сделали все возможное… а теперь, может быть, вы хотите уйти?
Сиделка взглянула на Стивен.
— Ничего, мы останемся. Я думаю, возможно… если вы не возражаете, сестра…
— Хорошо, как пожелаете, мисс Гордон.
Когда она ушла, Джейми резко развернулась и прошла назад в пустую студию. Тогда в одно мгновение шлюзы открылись, и она все плакала и плакала, как будто была не в своем уме. Оплакивала жизнь среди тягот изгнания, которая подточила силы Барбары и ослабила ее дух; оплакивала жестокую несправедливость судьбы, которая заставила их оставить свой дом в горной Шотландии; оплакивала ужас смерти для тех, кто любит и все же обречен глядеть на смерть. Но вся изощренная мука их расставания казалась ничтожной перед другой, более тонкой: